Форум

Автор - Стэн Марш

Алёша был обыкновенным мальчиком 6 лет. Он жил с мамой Надеждой Антоновной в новостройке на окраине Таганрога в хорошенькой 3-х комнатной квартирке, где у него имелась своя комната с игрушками и даже свой телевизор на стене. Папа Алёши работал секретным агентом-летчиком-подводником, поэтому за всю свою жизнь Алёша его ни разу не видел. Правда, частенько к ним с мамой захаживали разные дяди, «папины заместители по секретным делам», - думал про них Алёша. В такие визиты мама запирала Алёшу в комнате и разрешала подольше посмотреть мультики. Как уже поняли читатели, жилось Алеше очень даже хорошо. Мама его любила, покупала игрушки и сладости, и, как и все любящие родители, которые хотят своим детям только добра, за провинности наказывала Алёшу по попе.
Случалось это достаточно часто, потому что Алёша был мальчиком хулиганистым и непослушным.
-Алёша! Ах ты паршивец! У тебя опять книги на полке расставлены не по алфавиту? - говорила мама строгим голосом.- Знаешь, что ждёт тебя за это, негодный ты мальчишка?
-Да, я знаю, мама, ты меня накажешь. И это правильно, я плохо себя веду и должен быть наказан за это, ты ведь меня любишь и хочешь мне только добра, - отвечал маме Алёша, хоть ему и не хотелось получать от мамы по попе.
-Очень хорошо, что ты все понимаешь и осознаешь свою вину. Иди к себе в комнату и жди меня.
Алёша сидел на кровати и ждал маму. Мама приходила, брала Алёшу за руку, помогая ему подняться с кровати, спускала с Алёши домашние шортики и начинала шлепать сынишку ладошкой по трусикам. Шлепала достаточно сильно, но так, чтобы Алёша мог выдержать всю порку без истерики. Через минут 5 шлепанья попку начинало припекать и Алёша начинал, было, кукситься, но мама строго говорила:
-А ну, не смей плакать, мерзкий пакостник! Иначе я сейчас же возьму щетку для волос и твоей попке не поздоровится!
Алёша, понимая насколько он провинился и расстроил маму, тут же переставал плакать и стойко выносил наказание.
Хорошенько отшлёпав сынишку по трусикам, мама спускала их к коленкам и начинала нарумянивать уже голенькую попку своего любимого мальчика. По голенькой попке шлепала мама намного сильнее, и здесь уже разрешала Алёше поплакать.
Нарумянив непослушную попку своего любимого сынишки до цвета спелой помидорки, мама отправляла плачущего Алёшу в угол- постоять и подумать о своём поведении и проступке, а сама садилась на диван и с удовольствием рассматривала результат своей отличной работы, а заодно следила, чтоб дрянной мальчишка не смел трогать отшлепанную попку, а держал руки строго за головой.
Через 2 часа, которые Алёша стоял в углу, а мама могла в это время покушать, поспать, посмотреть сериал, она выводила сыночка из угла. Для лучшего закрепления полученного урока она награждала его попу ещё 20-30 хорошими шлепками.
-Ыыыыыыы, больнаааааа, не наааадааа, - уже в голос ревел Алёша.
-Алёша, ты понял, за что был наказан? - все ещё строго, но уже явно простив своего нашалившего мальчика, спрашивала мама.
-Да, мама, я все понял. Я очень плохо себя вёл. Спасибо, что наказала меня и что помогаешь мне стать лучше, - хлюпая носом и размазывая по щекам слёзы с соплями отвечал Алёша.
-Вот и молодец, тогда иди умойся и будем пить чай с малиновым вареньем.
Так случилось и сегодня. Алёша, хныча, стоял в углу, а Надежда Антоновна, рассматривала его отшлепанную красную попку и думала, что мальчик растёт, и пора бы уже от детского отшлепывания переходить к настоящей порке. Но как сделать это правильно? Ведь надо, чтобы мальчик не озлобился, не обижался, а понимал всю необходимость наказания для его же пользы. Надежда Антоновна открыла ноутбук и написала в строке поиска «Как приучить к ремешку непослушного мальчишку?»

Молодая женщина удивилась: Google отнюдь не пестрел рекомендациями по искомому вопросу. Наоборот, противников воспитательной шлёпки мальчишек было гораздо больше, чем сторонников: некоторые просто порицали, другие и вовсе угрожали наслать какую-то там юстицию. Надежда Антоновна в негодовании захлопнула ноутбук. Она не собиралась отказываться от своей идеи, но, на всякий случай, сказала хнычущему в углу Алеше «выходи» и оставила его нашлёпанную до цвета спелой помидорки попку без закрепительных 20-30 шлепков.
Варенья в тот день тоже не было. События явно шли не по сценарию. Алёша начал что-то подозревать.
Вечером следующего дня, возвращаясь с работы, Надежда Антоновна под предлогом скопировать выкройку из последнего номера журнала «Burda» зашла к подруге Елене Петровне, которая растила одиннадцатилетних сыновей-близнецов также в отсутствии их героя-полярника отца. За чашкой горькой настойки «Три старика» женщины всплакнули над своей суровой бабьей долей, обсудили так волнующий Надежду Антоновну вопрос, а на ход ноги даже спели «Ой, то не вечер» на два голоса, напрочь забыв о бурде и выкройке из неё. Зато домой Надежда Антоновна возвращалась доверху наполненная рекомендациями по воспитанию непослушного сынишки Алёши, а также горькой настойкой «Три старика».
В субботу, как обычно, к Надежде Антоновне зашёл «для обсуждения дел секретного агенства» один из папиных заместителей, и чувствующий всю неделю подвох Алёша, пока мама не успела запереть его в комнате, на всякий случай спросил : «Дядь, может сходим в Аквапарк?». «Заместитель» промямлил что-то про занятость и море в 10 минутах, а потом, найдясь, прикрикнул сурово «Уроки сделал?!». Алёша честно ответил «нет», ведь он ещё не учился в школе, и дядька уже, было, открыл рот для гневно-воспитательной тирады, но тут ситуацию спасла Надежда Антоновна. Она забрала Алешу, зашла с ним в комнату, где отвесила ему достаточное количество крепких шлепков по сразу оголенной попе (для быстроты эффекта и ввиду отсутствия времени минуя прелюдии),назидая, «не перечь старшим», потом разрешила смотреть мультики дольше обычного и заперла дверь на ключ.
Когда Константин (имя «зама»,-прим.) вдоволь напившись чаю с бергамотом и наевшись крэм-бруле разомлел в креслах, Надежда решила «пора» и завела разговор на волнующую ее тему.
-Константинчик,-как можно ласковее заговорила она, -а ты не мог бы раз в неделю, скажем, по средам, приходить и пороть ремнём моего Алёшу?
Для себя она рассуждала примерно так: «Если ввести традицию порок по субботам, ее интерес может пострадать. Во-первых, не известно, сколько останется сил у Константина после наказания Алёши. А во-вторых, хныканье поротого мальчишки может раздражать «зама», и Надежда Антоновна рискует остаться и вовсе без (хоть и изрядно подтаявшего и потерявшего форму, но оттого не переставшего быть менее вожделенным) крэм-бруле.
Лицо «зама» явило собой глубокий мыслительный процесс: брови ходили ходуном, усы шевелились, лоб взрезала волнообразная морщина.
-А это заместо крэм-бруле по субботам? - наконец изрёк он.
Надежда зарделась.
- Ну почему же вместо? Можно и в дополнение.
-Гыыыыы, - расплылся в довольной лыбе «зам» Константин.- Можно и выпороть, если за дело, я не против.
Надежда Антоновна многозначительно кивнула и пригласила Константина на бонусную порцию десерта.
Ночью Надежда Антоновна долго не могла заснуть. Она выстраивала в голове диалог с Алешей, с которым ей предстоял серьёзный разговор назавтра. Ведь она - любящая и заботливая мать, а поэтому должна все разъяснить сынишке, чтобы тот не таил обиду, не злился, а принимал наказание как пакт ее безграничной заботы и любви, пусть даже и доводиться до места забота и любовь будет по сути посторонним человеком. Думала Надежда и о том, что Константин теперь не просто «зам», а уж как минимум «первый зам по особо секретным вопросам», что сулило не самую радужную перспективу отказа от общества всех прочих «замов», но готова была принести в жертву огромной материнской любви присущую ей от природы прочую любвеобильность.
Не спалось и Алёше. Он не мог себе объяснить, как и чем, но как-то и чем-то он чуял бесповоротность надвигающихся перемен.

онстантин рассматривал себя в зеркале: нечищенные зубы густо покрывал желтый налёт, всклокоченные волосы торчали в разные стороны, глаза покраснели. Покрутив головой влево-вправо и почесав трехдневную щетину на опухшей щеке, он констатировал - Перебрал.

Нельзя сказать, что был он человеком сильно пьющим, но уж коль начинал в пятницу, остановиться не мог до самого воскресенья, а наутро понедельника, еле отскрябав себя от кровати, отправлялся на работу, источая ядовитый запах перегара и силясь при каждом шаге подавить рвотный позыв. Благо работал Константин сантехником в местном РЭУ, так что понедельничное его амбрэ вовсе не смущало так же жаждущих опохмела коллег.

Но этот понедельник был особенным: тем самым, с которого Константин недвусмысленно планировал начать новую жизнь. Именно поэтому он трижды почистил зубы, гладко выбрил все ещё хранящее схему сна лицо, облил тело вялотекущей струей чуть тёплой воды из забитой известковым налётом лейки, надел чистые трусы и, ещё раз глянув на себя в зеркало, резюмировал: - Все! Не пью.

Не спеша выпив свежесвареный кофе, Надежда Антоновна отправилась на работу, заведя по пути в детский сад как-то по-особенному задумчивого сегодня Алёшу.
Время от времени мысль о предстоящих переменах приходила ей в голову, но не особо волновала, прочно осев на непоколебимости своей истинности.
Чего нельзя было сказать об Алёше: весь день он думал о вчерашнем разговоре с мамой и даже в тихий час не смог заснуть, перебирая в голове фразы «шлепают только малышей», «взрослым мальчикам - взрослое наказание», «осознавать всю серьезность». Не то чтобы ему нравилось мамино отшлепывание, но к нему он давно привык. А вот «взрослых мальчиков порют ремнём», «мальчиков обычно наказывают папы» звучало незнакомо, а оттого устрашающе.

Как бы там ни было, среда неумолимо приближалась для всех.

Так и не сподобившись сходить в кожгалантерею за новым ремнём для столь необычной и ответственной миссии, Константин, собираясь к «своей Надин» (так мысленно назвал он вожделенную даму), прихватил из дома самый, на его взгляд, подходящий из своей «коллекции»- шириной примерно 3 сантиметра, состоящий из сплетений нескольких полос и заканчивающийся массивной рельефной пряжкой (что немаловажно на случай, если придётся «закрепить»).

Надежда Антоновна сегодня особенно расстаралась: Оливье с «Докторской» вместо «Молочной», винегрет с корнишонами вместо квашенной капусты, и даже «Имперская» от Микоян - все свидетельствовало о важности и торжественности момента.

Алёшу позвали на кухню, где за празднично накрытым столом сидели мама и первый зам.
- Алёша, сегодня тебя накажет Константин Геннадич, мы с тобой обсуждали это. Поэтому будь умницей, не капризничай, хорошо? - торжественно объявила мама.
-Хорошо, - согласился Алёша.
-Вот и молодец, иди в комнату и жди нас.
Не смотря на уговоры Константина, Надежда Антоновна настаивала на своём:
-Это первый опыт, и я должна присутствовать, - увещевала она «зама». - Мало ли что.
-Надюша, ну зачем? Это мужское дело, ни к чему тебе переживать лишний раз - сопел на ухо вожделенной Константин.

Алёша в ожидании наказания, как обычно, сидел на кровати. Он отчетливо слышал доносящиеся из кухни возню и смешки, но не предавал им особого значения, погрузившись в собственные путающиеся в предверии неизвестного мысли.

Успев накатить по 4 рюмашки «Мерной» и закусить густо намайонезенным «Оливье», Надежда и Константин отправились в детскую.
Константин вошёл первым и ,покачивая сложенным вдвое ремнём, остановился посередине комнаты; Надежда Антоновна, слегка разомлев от непривычного количества к прочему тёплой водки, заняла нейтральную позицию у двери.
-Алёша, встань и сними трусы! - немного заплетающимся языком, но с ноткой должной строгости обьявил Константин. Мальчик посмотрел на маму и, расценив ее кивок как руководство к действию, подчинился. Решив приступить к наказанию без промедлений, Константин развернул Алёшу боком к себе, размахнулся и хлестнул мальчишку ремнём по голой попке - зачем же он сюда пришёл иначе? От неожиданно жгучей боли Алёша взвизгнул и принялся крутиться по комнате, растирая ужаленную попу. Никогда никого не поровший «зам» растерянно посмотрел на Надежду Антоновну, вопрошая взглядом «Не переборщил ли?», но мгновенно успокоился, найдя во всем ее торжественном виде одобрение.
-А ну! - заорал воодушевленный Константин, внезапно с новой силой осознав всю важность своей миссии, - встал на место! Быстро!
Алёша, было, посмотрел на маму, рассчитывая на ее защиту, но Надежда Антоновна крякнула не совсем своим голосом:
-Алёша, встань на место сейчас же! Не то..-тут она запнулась, не найдясь, каких ещё неприятностей посулить сыну, откровенно полагая, что страшнее уже прописанного ремня ничего нет.
И тут Константин, ведомый ему одному известным порывом, подтянул Алёшу к себе, ухватив за локоть, и принялся хлестать мальчишку по голой попе сложённым вдовое ремнём, прилагая более чем достаточную силу. Алёша визжал, топал ногами, изворачивался, но не мог ни вырваться, ни закрыться от хлёстких ударов «замовского» ремня. Надежда Антоновна, окончательно разомлев, удовлетворенно смотрела на воспитательную процедуру- «наконец-то Алёша узнает твёрдую мужскую руку, а может быть, Константинчик даже сумеет стать ему настоящим отцом».

Спустя еще 5 стопок «Мерной», Константин Геннадич, подмечая особую благосклонность Надин, перешёл к десерту и, пользуясь случаем, шептал ей на ушко: «ну и пусть первый блин вышел комом, приноровимся». По известным причинам пока скрыв друг от друга, оба, однако, подметили, что вкус крэм-бруле играл сегодня как-то по-особому ярко.

***

После того примечательного, ознаменованного не только праздничным ужином дня, жизнь заиграла новыми красками. Надежда Антоновна пребывала в эйфории: ассортимент приносимых Константином десертов значительно расширился - к уже знакомому нам крэм-бруле добавилось эскимо, желейный мармелад и особо полюбившаяся ей сладкая колбаска; поступивший в первый (а потом второй, третий и тд) класс Алёша приносил из школы только пятерки, а иногда и по две за один ответ, когда оценка глубины знаний требовала более высокого балла; помимо этого он участвовал в конкурсах чтецов, жнецов, танцоров и певцов, играл в шахматы и баскетбол, на скрипке и укулеле, посещал кружок робототехники и научный зал Ленинской библиотеки.

В общем, Надежда Антоновна не могла нарадоваться эффекту воспитательной порки ремнём. Изменившуюся походку сына она списывала на «возможно, немного саднящую после наказания попку».

Сантехник из РЭУ Константин, постепенно перешедший из «зама» в категорию «и.о.», а проще говоря, перебравшийся со временем в хорошенькую 3-комнатную квартирку на окраине Таганрога, был теперь ежеутренне гладко выбрит, накормлен сытным завтраком, обстиран, обласкан своей вожделенной Надин, и с удовольствием выполнял по средам вменённые ему обязанности. Впрочем, снова не без удовольствия, по пятницам он попрежнему нажирался в хлам с коллегами, а придя домой, с порога орал «Надька! Уууууу, я вас..Вот вы у меня...», выписывая при этом в воздухе кулаком одному ему понятные фигуры.

Словом, жизнь была не хуже, чем у других, а в чем-то даже получше, чем у многих.

И лишь Алёша, для которого одна среда сменялась другой, проглатывая в своё бездонное нутро все остальные дни, где-то в глубине души понимал, что Константин делает с ним что-то не просто постыдное, но даже запретное. Однако страх, что за ослушание накажут ещё сильнее, заставлял беспрекословно выполнять все его требования. Теперь уже никто не контролировал стоящего в углу Алёшу, и он мог сколько угодно тереть свою нахлестанную до свекольного, а бывало, что и до цвета спелого баклажана, попу.

Константин заметно поднатарел в вопросах воспитательной порки, и это не удивительно, ведь оттачивать навыки он начал уже в следующую за первой наказательную среду.

Убедив Надежду Антоновну довериться ему, Константин вошёл в комнату и положил ремень на кровать рядом с сидящим на ней Алешей.
-Алёша, встань и сними трусы, - «зам» решил, что порка стоя не годится и сейчас, осматривался, подыскивая подходящее для наказания место. Не придумав ничего нового, Константин бросил на середину кровати подушку, коротко скомандовав сложившему на причинном месте руки «лодочкой» Алёше, «ложись». Не совсем понимая что от него требуется, мальчишка улёгся на живот, слегка приподнявшись на локтях.
-Э, не, дружок, так не пойдёт,- хмыкнул «зам», подвигая мальчика так, чтоб оказавшаяся на подушке попка выдавалась вверх. - И не ори особо, на вот, подушкой рот заткни себе, - он подвинул к лицу Алёши вторую подушку, за которую тот тут же ухватился обеими руками. - Руками жопу не закрывать, а то и по рукам добавлю, понял меня?
-Да, - чуть слышно промямлил уже готовый зареветь Алёша, уткнувшись лицом в п

Скрытый текст

-Ну, вот и молодец, - Константин, примерившись, уже, было, замахнулся, но вид боязливо сжатых, покрытых гусиной кожей ягодичек вдруг вызвал в нем какое-то странное, доселе неизвестное сантехнику чувство - смесь жалости, физически ощущаемой теплоты, щемящей истомы, словом, чего-то сладкого и требующего немедленного выплеска. Бросив ремень на стоящий рядом с кроватью стул, «зам» опустил ладонь на попку мальчика. Рука его была шершавой и немного влажной, так что Алёшу передернуло, но сопротивляться он не смел, а только, повернув голову, в недоумении смотрел на Константина.

-Разогрею немного, не так больно будет, - ответил тот на молчаливый вопрос мальчишки.
Алёша уткнулся лицом в подушку, а «зам», положив одну руку на предварительно освобожденную от майки поясницу мальчика, второй принялся несильно шлепать и тут же растирать его попку. Поглаживая, Константин сжимал поочередно каждую ягодичку, будто ненароком попадая большим пальцем в ложбинку между ними. Опустив руку ниже, он немного раздвинул ноги мальчика и принялся поочередно обрабатывать внутренние стороны бёдер, будто невзначай касаясь пальцами самых сокровенных мест. Алёша плакал в подушку, но не от боли, а от стыда и какого-то незнакомого ему, а оттого еще более мерзкого чувства. Прекрасно понимая, что то, что делает с ним Константин, не имеет ничего общего с поркой, он, наконец, набрался смелости и закричал «Мама!».

В следующие несколько секунд взбесившийся, было, «зам» отвесил ему несколько сильных, оставивших на попке яркие следы пятерни, шлепков; но тут же подобрев, принялся гладить ревущего мальчишку по голове, спине, приговаривая:
-Ну все,все, ну, тиш,тиш,чшшшш. Зачем нам мама? Мы и сами справимся. А, Алеш, как, справимся?

Алёша оторвал голову от подушки, но посыпавшиеся вдруг один за другим хлесткие обжигающие удары ремня вырвали из него только переходящие в пронзительный визг вопли. Увернуться от ударов не было никакой возможности - он крепко был вжат в кровать упершейся между лопаток ступней. Отхлестав попку Алёши до глубокого бордового цвета, вполне довольный своей работой Константин вышел из комнаты, оставив в одиночестве бьющегося в истерике мальчишку.

Уже засобиравшись домой, первый «зам» многозначительно посоветовал Надежде Антоновне:
-Надо Алёшу перед поркой в душ водить, он очень сильно потеет.
-Так, может, после? - слегка рассеяно отвечала разомлевшая от внеочередной порции десертов Надин.
-Можно и после. И перед и после - лишним не будет. Я сам приучу его.
************

В целом поведение Алёши было настолько безупречным, что Надежда Антоновна иногда подумывала отменить воспитательные порки ремнём по средам и наказывать мальчишку только за провинности. Но вошедшего в раж Геннадича, похоже, было уже не остановить: обратного пути не было, Константин был согласен только на взаимовыгодное сотрудничество.
Конечно, Надежде Антоновне иногда было жаль Алёшу, но рыхлое тело первого «зама» согревало ее одинокое женское сердце, так привязавшееся за все это время к крэм-бруле и прочим изумительным десертам.