Форум

Глава II

Аполлон Венедиктович открыл дверь и с удивлением воззрился на стоящую на пороге вполне миловидную, хоть и достаточно плотную, одетую в просторную, пижамоподобную рубаху и такие же брюки ярко-зелёного цвета, девочку лет двенадцати
-Здравствуйте! - вежливо проговорила девочка.
Обычно с незваными гостями Аполлон не церемонился и сразу в лоб вопрошал, какого, мол, ежа забыли у меня дома? А тут ещё и стресс снят, и наливочка в графинчике призывно манит с журнального столика, и качественно выпоротый Борька теперь до утра не высунется из комнаты-словом, все благоволит для прекрасного вечера в обществе супружницы Раисы...И вдруг эта на пороге. И ещё с какими-то книжками в руках - не иначе как из всем надоевшего в городе сообщества последователей «Выеденного Яйца», доказывающих, что всё-таки стОит. «Эх, зря тогда купил Зинке чулки, надо было скинуться на домофон»- раздосадовано подумал Аполлоша.
Но, открыв, было, рот с целью, по своему обыкновению, послать девочку к той самой бабушке, Аполлон Венедиктович вдруг неожиданно для самого себя вежливо ответил:
-Здравствуйте!
Девочка улыбнулась.
-Можно войти?
Аполлон Венедиктович в характерной ему манере томно вздохнул.
-Девочка, наверное, ты ошиблась дверью, - стараясь говорить как можно спокойней, начал он. - Мы ничего не покупаем, у нас нет макулатуры, мы не подаём по субботам и вообще уже ложимся спать.- С этими словами Аполлон начал закрывать перед носом девочки дверь.
Но та, как видно, была не промах, и, остановив рукой почти захлобучившуюся дверь, просунула голову в оставшееся свободное пространство и быстро проговорила:
-Я к Борису. Он дома?
Не открывая дальше двери, Аполлоша сунулся навстречу девочке и удивленно переспросил:
-К Борьке?
Девочка кивнула, потихоньку, но достаточно настойчиво двигая разделяющее ее и квартиру полотно от себя. Аполлон не сдавался.
-Откуда? Из школы? - чуя подвох, недоверчиво уточнил он.
-Да, - ответила напирающая девочка.
-Что-то я тебя не помню, как фамилия? Синицына? - наобум ляпнул Аполлон Венедиктович, отлично помня, что ни разу не был у Борьки в школе и не знал ни одного из его одноклассников не то что по фамилии, но даже хотя бы в лицо.
-Я из шестоооогоооо аааааа, - тут девочка так налегла на дверь, что абсолютно не подготовленному физически Аполлону пришлось сдаться под ее натиском и ретироваться вглубь прихожей.
Девочка вошла.
-Я к Борису. Он дома?- как ни в чем не бывало учтиво уточнила она.
-Сейчас, подожди здесь. - Аполлон направился в комнату сына.

В комнате Борька, все ещё сверкая многочисленными, отливающими всеми оттенками бордо “G”, молча стоял у окна, самозабвенно ковыряя в носу. Думал он о том, как бы избавиться от отцовских назиданий, всякий раз подкрепляемых поркотерапией, не усердствуя особо при этом в учебе. Вошедший Аполлон застал его врасплох.
-Ты это...- запинаясь, начал Аполлон Венедиктович, - Борька, штаны надень, там к тебе Синицына пришла.
-Кто?- Борька вытаращил на отца глаза.
-Кто кто! Синицына, из шестого а. Одевайся, говорю!
Борька так и не понял, о ком говорит отец, но перечить не рискнул, памятуя о совсем ещё свежем в голове да и на пятой точке воспитательном процессе. Аполлон же, оставив Борьку разбираться со штанами, вышел в прихожую и предложил ожидающей девочке пройти, а сам вернулся, наконец, к Раисе и сливовой наливке.

Девочка, войдя в комнату, с порога чуть ли не набросилась на Борьку:
-Ты Борис? Ну, здравствуй. Я Таня Цветкова из шестого а, теперь ты мой подшефный. - Таня Цветкова протянула руку и, не дожидаясь, пока очумевший Борька ответит, схватила его ладонь и потрясла.
-Под...чево? Кто? Ты кто вообще?-немного придя в себя, вопрошал Борька, все ещё продолжая таращить на Таню глаза.
Ничуть не смутившись такой реакции, девочка, чеканя каждое слово, спокойно приступила к объяснениям:
-Я Таня. Цветкова. Из шестого а. Буду держать над тобой шефство. Ты знаешь, что такое шефство? Я-шеф, ты - подшефный, шефство-это когда..
-Погоди, погоди, - совсем запутавшись, оборвал ее Борька, не отводя глаз от книжек, которые девочка держала в руках, особенно от первой с красноречивым, но не совсем понятным ему названием «Вас все ещё порют? Тогда мы идём к вам».
-Давай присядем, и я все расскажу,-Таня положила на стол книжки и села на кровать.
-Ннет, мне нормально, постою, - покраснев до кончиков ушей, ответил Борька.
Таня Цветкова победно улыбнулась: «Значит, Марина Ивановна не ошиблась и дала мне верный объект».

Между тем, Аполлон Венедиктович, вдоволь насладившись общением с Раисой и сливовой наливкой, вспомнил, что оставил Борьку с некой не совсем, как ему показалось, адекватной особой. Посмотрев на часы и прикинув, что времени для занятий математикой (почему математикой? Кто вообще говорил про математику? Ну, а если не математикой, то чем тогда ещё?) прошло более, чем достаточно, он, крадучись, подошёл к сыновьей двери. Доносившееся из комнаты громкое борькино пыхто-сопение и методичное синицынское «Ещё» насторожило Аполлошу, и он, не задумываясь ни на минуту, с сердитым видом толкнул дверь. Глазам его предстала следующая картина: на полу красный до кончиков ушей и со следами испарины на лбу, явно из последних сил, пыхтя и делая каждый раз «рыкающий» вдох, пытался отжиматься Борька; Синицына стояла над ним с карандашом в руке и,взмахивая им, как дирижёрской палочкой, в такт борькиным попыткам, чеканила «Ещё, ещё...»

Окончательно убедившись, что происходит что-то, не поддающееся его пониманию, Аполлон Венедиктович, впрочем, не подавая вида, что запаниковал, как можно строже заметил:
-Ну вот что, Борис! И ты, Синицына. Вместо математики какие-то финты на полу крутить? - он смотрел на с облегчением упавшего на пол сына. - А тебе, Синицына,-он многозначительно зыркнул на девочку,- домой не пора?
-Меня зовут Таня Цветкова,- так учтиво, что Аполлона слегка передернуло от приторной вежливости, ответила «Синицына». - Борис, подумай над нашими занятиями, почитай, - она улыбнулась Борьке и, не меняя выражения лица, повернувшись к Аполлону Венедиктовичу, пропела, - до свидания.
Таня ушла, а растерянные Шмальцы, каждый в своей позиции, так и остались недоумевать посредине детской комнаты.

Впрочем, назавтра было воскресенье полное маленьких, но оттого не менее приятных домашних радостей, как то сладкий утренний сон, поздний неторопливый завтрак и прочая свойственная предверию стрессов рабочей недели выходная леность.

Понедельник выдался самым обыкновенным: семья Шмальц после непродолжительного утреннего приёма пищи, проведённого в полном молчании, засобиралась по рабочим делам. Каждый был занят своими мыслями: Аполлон Венедиктович думал, что пора бы навестить Зинку из «Привокзального» даже в отсутствие стресса, иначе с приходом оного он рискует остаться «не у дел»; Раиса всерьёз продумывала варианты сдачи директору сложного отчета, к подготовке которого она так и не сподобилась приступить в нужные сроки; Борька же был занят затянувшимся в силу действительно скудных его умственных способностей анализом визита Тани Цветковой.
Словом, события выходного дня постепенно отошли на задний план, и, как говорится, ничто не предвещало.

Однако уже к четвергу степень раздражения Аполлона Венедиктовича настолько возросла, что он чуть было не послал в пешее э. путешествие директора овощебазы. Вовремя одумавшись, а точнее очнувшись от того, что коллега дергает его за рукав и делает многозначительные знаки глазами, он заткнулся на полуслове, вывернувшись и произнеся вместо «Да пошёл ты!» «Да пооооожалуйста, как вам угодно». То, что утверждение касалось лишения его 30 процентов и без того не особо большой зарплаты дошло до Аполлоши только потом. Впрочем, думаю, читатель согласится, что получить денежное взыскание всё-таки лучше, чем остаться и вовсе без работы, тем более в своём небольшом провинциальном городке Аполлон Венедиктович успел поработать уже практически на восьмидесяти процентах предприятий. «Однозначно, снятия стресса раз в неделю недостаточно»-со всей серьезностью рассуждал Аполлон по дороге домой.
Дальше, по закону жанра, события должны были развиваться по уже известному нам сценарию, но толи Луна была в Козероге, толи повлиял Ретроградный Меркурий, в общем, что-то пошло не так.

И все же вернёмся немного назад, дабы уважаемому читателю стало понятно, что же предшествовало столь скорому наступлению стресса у нашего героя.
Аполлон Венедиктович шел на работу в превосходном настроении. Причин тому было как минимум две: во-первых, вчера партии в преф прошли для него как по маслу, и он несколько пополнил свою заначку «на Зинку», расположенную в одном внутреннем кармане; а во-вторых, сегодня был день зарплаты, и Аполлоша пребывал в предвкушении пополнения заначки «на Арарат», базирующейся во внутреннем кармане номер два.
Планы на вечер у Аполлона были самые что ни на есть радужные: сначала он решил себя побаловать трехзвездочным армянским, а потом уж, когда кровь быстрее заструится по жилам, купить три тюльпанчика и идти в «Привокзальный» прямиком к Зинке и там уж добаловать себя окончательно в подсобке ресторана.
Именно по этой причине чудный ремень «от Гуччи» остался сегодня висеть в шкафу: использовать третий способ снятия стресса Аполлон Венедиктович не планировал хотя бы потому, что после воплощения в жизнь способа номер два его начинало неимоверно клонить в сон, настроение становилось благодушным, и сны ему снились вовсе не связанные с оболтусом Борькой и его воспитанием.
Впрочем, была еще одна причина, по которой Аполлоша старался надевать «к Зинке» старенький кожзамовский ремень: как только Зинка видела золоченную пряжку в виде буквы G, она становилась удивительно похожа на Эллочку-людоедку, вздыхала со звуками «хо-хо!» (причем, издавала она эти звуки вовсе не в те моменты, когда от неё это ожидалось) и начинала намекать не только на «чулочки», но и «на колечко». Именно поэтому гораздо безопаснее было не искушать ни Зинку, ни себя.

Итак, направлялся Аполлон Венедиктович на работу с утра в чудном настроении. Но как только он прошел через проходную, неприятные новости посыпалась на него как из рога изобилия. Первое, что он услышал, - зарплата отменяется на неопределенное время из-за глубочайшего финансового кризиса. Аполлон грустно засунул руку в карман помятых брюк и позвенел валяющейся там мелочью, осознавая со всей серьезностью, что побаловать себя трехзвездочным ему сегодня явно не светит.
Кое-как отсидев на работе, пардон, изрядно протрудившись весь день, Аполлон Венедиктович поспешил в «Привокзальный». И тут его ожидал второй пренеприятнейший сюрприз: заведение было закрыто! На дверях красовалась суровая надпись «КАРАНТИН!»
И ниже приписка: «Совсем закрыто. И пива тоже нет. Совсем».
Вдобавок по совсем непонятной причине большой баннер, установленный возле входа в «Привокзальный», теперь имел совсем другое содержание: если раньше там красовалась юная прелестница и надпись «Мужской спа салон. Мы знаем, что тебе нужно. Звони...322-223-332», то теперь растяжку венчало унылое «Лечим простатит без оперативного вмешательства. Самый надежный дедовский метод. Тел. – 223-332-323» и картинка какого-то отвратительного грубого мужлана, весьма смахивающего на деревенского кузнеца.
Не иначе, какие-то злые силы из вредности ночью заменили изображение на злосчастном баннере, и это не могло не ухудшить и без того отвратительное настроение Аполлона Венедиктовича; в голову начали лезть какие-то очень неприятные мысли и воспоминания о состоянии собственного здоровья.
Аполлон Венедиктович растеряно посмотрел на надпись на дверях питейного, тщетно ожидая, что вот-вот случится чудо, и те гостеприимно распахнуться, но, разумеется, чуда не случилось. День, который начинался так многообещающе, закончился так бесполезно и бездарно.
«Значит, - поразмыслив, решил Аполлоша, - так и придётся воспользоваться способом номер три».

Через полчаса Аполлон уже звенел ключами в замке входной двери. Погромче громыхнув ботинками, чтобы окончательно и бесповоротно показать, что хозяин и глава семьи уже дома, он с удивлением услышал полную тишину в ответ.
«Борька!» - на всякий пожарный заорал глава семьи. К его удивлению, никто не отозвался. Забыв обуть мягкие шлепанцы в виде розовой головы зайца, Аполлон Венедиктович решительно двинулся по квартире.
Раечки дома обнаружено не было, зато Борька нашелся у себя в комнате, задумчиво сидящим за письменным столом и разглядывающим потолок.
- Ну, сын. Отец вернулся усталый с работы, а ты сидишь и считаешь мух на потолке. А уроки за тебя кто делать будет, а??? Пушкин??? – срываясь на визг, воскликнул Аполлон Венедиктович . – Давай-ка немедленно дневник!!!
- В дневнике находятся мои персональные и конфиденциальные данные, защита которых обеспечивается государством. – вдруг без запинки выдал Борька. – И требовать их разглашения либо использовать без моего на то добровольного согласия никто не имеет права. Административное правонарушение. А я такого согласия не даю.
Аполлон несколько минут очумело смотрел на Борьку. Потом руки его сами потянулись к застежке ремня, но наткнулись не на замечательную пряжку в виде буквы G, а на облупленную старую пряжку (с отломанным кончиком одного из зубчиков) истрепанного кожзамовского ремня.
- А причинение телесных повреждений, даже которые не повлекли расстройства здоровья какой-либо степени, караются законом. Уголовное преступление. Кроме того, такие действия влекут судебный иск о причинении морального и материального вреда. Если они причинены без моего согласия. А я такого согласия не даю. – назидательно подняв палец, произнес Борис Шмальц. – А если и дам, то при категорическом условии: наличии справки компетентной организации о подтверждении вашего, папА, отцовства. В таком случае, как мой законный представитель и отец в одном лице, Вы будете иметь право на ознакомление с моими персональными и конфиденциальными данными в дневнике и сугубо воспитательную порку.
Затем он полез в нагрудный карман, достал оттуда вчетверо сложенный лист бумаги и махнул им перед глазами Аполлона Венедиктовича.
Растерянный взгляд Аполлоши успел выхватить: «…является действительным членом добровольного общества «Юный ювенальшик»… членские взносы уплачены…»
Аполлон Венедиктович еще несколько минут очумело вращал глазами, и открывал и закрывал рот. Почему-то никакая уместная в этой нелепой ситуации непотребность из его рта не вывалилась, и он смог выдавить из себя только неопределенное: «Эммм…»
- На этом, я полагаю, тема разговора исчерпана целиком и полностью. – Борька снова поднял глаза к потолку и вернулся к подсчету мух.
Аполлон был раздавлен. Это был крах! Несмотря на отсутствие какой-либо этической составляющей внутреннего мира, к закону он относился трепетно. Впрочем, трепетность эта была связана не с почтением и уважением, а исключительно с боязнью оказаться в руках грубых и совсем неинтеллигентных представителей того самого закона, в результате чего на породистом и холеном лице Аполлоши, а также на других частях его тела, могли появиться совсем уж неинтеллигентные следы воспитания уважения к букве и духу закона.
Пороть Борьку дешевым кожзамовским ремнем в такой ситуации Аполлон Венедиктович счел для себя унизительным и неприемлемым для чувства его собственного достоинства, поэтому, так и поддерживая руками уже расстегнутую пряжку ремня, глава семьи поплелся вон из комнаты отпрыска.

Совсем забыв спросить Раису, откуда она так поздно вернулась, Аполлон вяло потыкав в предложенные ею на ужин остывшие слипшиеся макароны, отправился спать. Но сон не шёл, и, растолкав сладко посапывающую супружницу, Аполлон Венедиктович ошарашил ее вопросом:
-Я что, мало порол его?
-Кого?-не поняв спросонья о чем идёт речь, подскочила на кровати Раиса.
-Или ремень недостаточно дорогой? - не унимался Аполлон.
-Да ты о чем вообще? - Раиса начинала раздражаться, со всей серьезностью понимая, как пагубно бессонная ночь может отразиться на ее немолодом уже лице, и какие последствия в рабочем процессе этот факт может иметь.
Тут Аполлон Венедиктович поведал жене приключившийся вчера между ним и Борькой разговор, расписывая во всех красках и используя все известные ему, хоть и не всегда подходящие к месту, эпитеты и метафоры, а в конце даже пустив слезу:
-Как же так, Раечка? Ведь мы же для него всё, - тут он запнулся, пытаясь точно сформулировать блага, которыми наделил сына, но, так и не найдясь, продолжил, - всё, «Гуччи», вон, даже, а он что? Неблагодарный!
Совсем потерявшая сон, абсолютно недоумевающая Раиса искренне сокрушалась, не зная, как утешить мужа:
-И правильно, что ты Борьку выпорол, Аполлоша! Ну и что, что не в субботу, пусть знает, как родителей не уважать!
-Так я не порол его, - едва слышно произнёс Аполлон.
-Как не порол? А как же? - мир уходил у Раисы из-под ног.- Это что же? Простил ему подобное хамство?
Аполлон Венедиктович, не в силах больше лежать, выскочил из кровати и принялся расхаживать по комнате.
-А я хотел, Рая, я собирался его выпороть сразу, как с работы пришёл, - пустился в объяснения Аполлон. - Кстати, а где ты была вчера? - остановившись, неожиданно спросил он.
Раиса, было, открыла рот, чтобы выдать наскоро придуманный ответ «у парикмахера», но Аполлон Венедиктович, снова вернувшись к разбору конфликтной ситуации, продолжил:
-Я за ремень, а на мне не «Гуччи», понимаешь? - он с надеждой воззрился на супружницу. - А это что же тогда получается? Это ведь как будто привык я на завтрак круассан с конфитюром кушать, а тут вдруг ты мне подаёшь булку с маслом! Понимаешь? Недопустимо, Раечка!
Супруги Шмальц молча смотрели друг на друга. Раиса первой вкрадчиво нарушила неловкую паузу:
-Дорогой, но ведь «Гуччи» весит в шкафу, пока Борька снимал бы штаны, ты мог сходить за ним и всыпать этому мерзавцу, как он того заслуживает.
-Я и думал об этом, Раечка. Но только ведь он знаешь что? - Тут голос Аполлоши дрогнул.
-Что? - расширив от ужаса глаза переспросила Раиса.
-Бумагу! Что член! В лицо прям сунул! Каков,а?! И докажи, говорит, что отец! - Аполлон Венедиктович больше не в силах был сдерживать слёз. - С инстанции, говорит, справку принеси. И ещё назвал-то как- папА! А потом, говорит, может разрешу дневник посмотреть. Нарушаешь, говорит, мои права; канфаде-, камфите-, тьфу, - Аполлон махнул рукой, - данные, в общем. А я ему всё: и комнату отдельную, и «Гуччи» опять же.
Аполлон Венедиктович рыдал. Раиса, прижимая голову дорогого супруга к пышной мягкой своей груди, гладя его по волосам и слегка раскачиваясь из стороны в сторону, словно убаюкивая младенца, успокаивала Аполлошу:
-Ну ничего, ничего, ты сходи, возьми справку; вот прям завтра с утра и сходи. А потом посмотрим, как Борька запоёт. Уж ты тогда «Гуччи» на него не жалей! Ничего, ничего, воспитаем паршивца. Ишь он! - приговаривала она.
Успокоившись под воркование жены, Аполлон, уверенный в успешном завершении сего предприятия, заснул.
Завтрак прошёл в абсолютном молчании. Впрочем, начало дня практически ничем не отличалось от других, за исключением лишь того, что вместо обычного «Чего возишься там?» Борька услышал «Доброе утро, Боря»; а вместо стандартного напутствия «И смотри, чтобы мне, иначе я тебе!» «Удачного дня, сынок».

Дабы показать свою солидарность, Раиса с утра позвонила на работу, предупредила, что задержится, затем, всячески подбадривая мужа, не только проводила его до проходной овощебазы, но даже прошла вместе с ним в кабинет директора и самолично вытребовала для Аполлоши выходной.
Дальше путь супругов лежал напрямую в филиал городской администрации номер 5, который курировал инфраструктуру района проживания семьи Шмальц, но, как оказалось, не только её.
Проговорив перед входом ободряющие напутственные слова, Раиса, наградив супруга глубоким страстным поцелуем, цокая каблучками и слегка покачивая бёдрами, отправилась на работу; Аполлон Венедиктович же, мысленно перекрестясь и трижды плюнув через левое плечо, вошёл в здание филиала.

Внутри царили тишина и полумрак, как, впрочем, зачастую в подобных заведениях, и Аполлон, к своему стыду, понял, что почти за сорок лет своей жизни ни разу здесь не был. Однако, успокоив себя мыслью «А добропорядочным гражданам и ни к чему по инстанциям шастать», огляделся вокруг и решительно направился вглубь здания с целью разрешить неприятный момент получения справки как можно скорее.
В коридорах было пустынно, и Аполлон принялся походу рассматривать таблички на дверях: «Отдел защиты прав потребителей», «Председатель союза предпринимателей», «Заместитель главы округа по прочим вопросам» - гласили они; словом, ничего, что хоть отдаленно указывало бы на искомый предмет, Аполлону не попадалось. Герой наш хотел, было, уже развернуться и отправиться восвояси, как вдруг внимание его привлёк едва заметно моргающий знак в конце коридора - «Как свет в конце тоннеля», - мелькнула в голове Аполлоши не свойственная ему саркастическая мысль.
Тем не менее, отправившись «на свет», Аполлон оказался перед гостеприимно распахнутыми дверями, которые и венчала переливающаяся вывеска «Общество с повышенной ответственностью «Юный ювенальщик». Аполлон решительно переступил порог.
Стоит отметить, что в этом крыле было гораздо оживлённее, нежели в основном здании администрации; Аполлон Венедиктович тут же встретил спешащего сотрудника и открыл, было, рот, чтоб уточнить, но тот, опередив Аполлона, на ходу спросил «За справкой? Кабинет 74а».
-Спасибо, - отправил вслед скрывшемуся за одной из дверей клерку Аполлоша и вновь принялся рассматривать таблички на кабинетах. «Кабинет 34. Старший куратор по шефству» едва успел прочесть он, как дверь открылась, и из неё вышла Таня Цветкова.
-Синицына? - ошарашено возопил Аполлон.
-Таня Цветкова, - в свойственной ей учтивой манере ответила девочка. - Здравствуйте, Аполлон Венедиктович. За справочкой? Ну, умнички, умнички, - умильно улыбнувшись, похвалила она Аполлошу. Проходите прямо, потом налево и справа будет третья дверь. Девочки, у кого закончились брошюры, - уже не обращая внимания на Аполлона, крикнула она вглубь коридора. - У Марины Ивановны в кабинете новая партия, разбираем.
Подойдя к нужной двери, Аполлон Венедиктович, к немалому своему удивлению, обнаружил очередь из 6 человек. Учтиво уточнив, кто последний, он присел на одну из стоящих в коридоре скамеек и принялся ждать.

Разные мысли посещали его, но в целом процесс ожидания выдался не самым приятным: люди, в основном мужчины, приходили, уходили, не стесняясь рассматривали друг друга; дошло даже до того, что подсевший к Аполлону лысоватый мужчина лет 35 спросил:
-Первый раз?
-Да, -нехотя ответил Аполлон и отвернулся, всем своим видом показывая собеседнику, что не намерен продолжать дискуссию.
-Не знай вот, как теперь пойдёт, - не унимался лысый. Раньше-то попроще было: рявкнул «Снимай штаны!» и...
Аполлон повернулся к мужчине с целью прервать его откровения в свойственной ему непотребной манере, но тут из расположенного над дверью громкоговорителя раздалось спасительное «Шмальц, пройдите».
Аполлон Венедиктович вошёл в кабинет и остановился у двери. Заискивающе улыбаясь, он скрипучим голосом прошамкал:
-Справочку бы-с. Об том, что папА.
Сидящий за столом усатый, с копной рыжеватых кудрявых волос на голове мужчина лет пятидесяти строго посмотрел на Аполлона поверх очков и молча указал на стул перед собой. Аполлон присел.
-Порете, значит? - спросил чиновник, доставая из ящика стола и просматривая какие-то бумаги.
-Ну... как...стало быть, порем-с, - в том же заискивающем тоне ответил Аполлоша.
-И давно? Мальчик, девочка?
-Сын, мальчик, 12 лет, - уточнил Аполлон Венедиктович. - Так вот, почитай, годков семь-восемь уже, - глядя на чиновника, выдохнул он.
-Ну, значит, так, - рыжеватый, сложив ровной стопкой, убрал бумаги в сторону; Аполлон непроизвольно выпрямил спину. - Справку мы дадим, первый раз всем даём. Но имейте ввиду...
Дальше Аполлон ничего не слышал. Согласно покивав головой, он почти выхватил листок из рук чиновника и, брякнув «До свиданьица», со всех ног помчался домой.
-Раечка, - крикнул он в телефонную трубку, - есть справка! Взял, взял! Во сколько Борька из школы приходит? Ага, ага, понял, - поддакивая жене, он завершил разговор.

Что и говорить, настроение у Аполлона Венедиктовича улучшалось в предвкушении предстоящей воспитательной процедуры, которую планировал учинить он паршивцу Борьке, как только тот явится из школы. Полагая, что после праведных трудов по добыче справки имеет полное право, Аполлон налил себе полную рюмку фирменной сливовой, выпил залпом и, крякнув от удовольствия, отправился в гостиную. У Аполлоши был примерно час времени в запасе, и он, достав из шкафа «Гуччи», принялся начищать и без того блестящую пряжку. Удовлетворенно осмотрев результат проделанной работы, Аполлон демонстративно разложил ремень на журнальном столике, рядом аккуратно расположил справку, по-быстрому, но не без удовольствия, опрокинул ещё рюмку фирменной, и уселся в кресло поджидать Борьку.

Вскоре ничего не подозревающий Борис Шмальц, открыв дверь своим ключом, вошёл в прихожую.
«Борька»-вздрогнул он, услышав возмущённый окрик, и, по привычке, почувствовав «ватность» в ногах, принялся уже доставать из портфеля дневник, собираясь отнести его отцу. Но внезапно вспомнив события последних нескольких дней, он приосанился и, войдя в гостиную, с порога ошарашил сидящего в кресле отца:
-Добрый день, папа, - достаточно строго проговорил Борис Шмальц, все же с опаской подглядывая на разложенный на столике Гуччи.
-Ну что, сын, как успехи? Кстати, вот справка, ознакомься, пожалуйста,- не вставая, Аполлон протянул Борьке листок.
Борька молча прочитал содержимое справки и отдал ее отцу. Что делать в том случае, если папА подтвердит отцовство, он, в силу своей лени и разгильдяйства, так и не прочёл в брошюре Тани Цветковой. Прежней уверенности как ни бывало.
-Так что, Борис, вернёмся к нашему вчерашнему разговору? - принимая из рук сына справку, уточнил Аполлон.
Борька начал что-то мямлить, но, совершенно не слушая его, Аполлон прогрохотал:
-Снимай штаны, паршивец! Живо!
Дрожащие руки Борьки потянулись к застежке, но сам он, не желая сдаваться, все ещё пытался избежать своей незавидной участи, бессвязно лопоча:
-Ну как же... у меня же права... нельзя меня ремнём...в книжке написано...в брошюре...Таня сказала...ответственность....нарушение...
-Ах, у тебя права?? Ах, тебе Таня сказала?? - окончательно рассвирепевший Аполлон сдернул с Борьки штаны вместе с трусами, подумав, не забыть добавить сыну за порванные застежки, и, ухватив его за ворот рубахи, шмякнул Борьку на четвереньки. - Ну, я тебе сейчас покажу юного ювенальщика! Я тебе устрою членские взносы, наматывая «Гуччи» на руку, орал Аполлоша.
Размахнувшись, он смачно шлепнул сына по оттопыренному заду.
-Вот тебе права!
-Айййй, - взвизгнул Борька.
-Вот тебе брошюра! Вот тебе ответственность! - набирая обороты, работал «Гуччи».
-Не надаааа, папачкаааа, - во все горло орал вихляющийся сын.
-Ах, папочка? А что ж не папА, - занося руку для нового шлепка, уточнил Аполлон Венедиктович.

Внезапно раздавшийся звонок в дверь остановил «Гуччи» на полпути.
-Да кто там ещё? - заорал Аполлон. - Никого не ждём, пошли к черту!
Но звонок продолжал верещать все настойчивей. Отложив ремень и выпустив из плена рёбра ревущего Борьки, Аполлон Венедиктович подошёл к двери и, не открывая, спросил:
-Кто там?
-Курьер, - послышалось снаружи.
Открыв дверь и прослушав «Вам письмо, распишитесь», Аполлон наспех черкнул в накладной и вырвал конверт из рук посыльного. Торопясь, он вернулся в комнату к все ещё стоящему на четвереньках в ожидании продолжения воспитания Борьке, и, не смотря на наименование отправителя, рванул конверт. Достав сложенный вдвое листок, Аполлон Венедиктович быстро пробежал глазами «В связи с участившимися... приглашаем для разъяснений....явка обязательна.... Общество с повышенной ответственностью...»
Аполлон Венедиктович опустился в кресло, растерянно глядя то на письмо, то на голозадого Борьку, то на извивающийся у его ног и, как ему показалось, даже подмигивающий ему золотой пряжкой ремень "от Гуччи"...

/Окончание следует/