Отправлено: 25.01.23 21:44. Заголовок: "Закопайте кошку"(Автор DirtyPaws)

Взято отсюда. https://ficbook.net/readfic/12413663

Пролог

— Мы обязаны чтить своих предков, помнить свои корни. И я убеждён, что это невозможно без знания языка наших предков. Полагаю, вы согласны со мной, господин Владислав.

Статный седовласый мужчина в дорогом костюме говорил размеренно и текуче. Говорил на языке Ивелона, чисто, без акцента, но что-то в его речи очень напоминало вайтландское наречие.

— Я абсолютно согласен, господин Кейстут.

Я нервно погладил мягкую, гладкую кожу на подлокотнике кресла. Шикарного, невероятно удобного кресла.

За последние пару месяцев я бывал на разных собеседованиях. Но в таком кабинете сидел впервые. Просторный, светлый, всё в тон, дорогое, массивное, стильное.

Откликаясь на эту вакансию, я совершенно ничего не ждал. Так, ради интереса нажал на кнопку. Даже не сразу поверил, когда на следующий день мне перезвонили и пригласили на собеседование.

И идти сперва не хотел. Смысл? Только время терять и позориться.

Но интерес победил. Тем более мне не давал покоя один пункт в требованиях к кандидату: «Навыки физического педагогического воздействия будут преимуществом». Это какие такие навыки?

Из-за спины директора на меня смотрел князь Август в массивной золочёной раме. Последний князь Вайтланда до присоединения к Короне. Дерзко. По-хорошему там бы стоило висеть портрету Королевы.

— В гимназии учатся в основном наследники древних родов, господин Владислав. Их родителям важно, чтобы дети знали свою историю… Вы понимаете. — Это прозвучало не как вопрос, да и моего подтверждения директор ждать не стал. — Я впечатлён количеством и качеством ваших научных трудов. Для такого молодого человека очень внушительно. Вы очень бережно и одновременно дотошно исследуете глубины вайтландского наречия.

— Б-благодарю, господин Кейстут.

От директора одной из самых элитных гимназий региона такие комплименты принимать было непривычно. Это всё-таки не то же самое, что читать положительную рецензию на свой труд от коллеги-ученого.

— Но. Есть одно существенное «но», господин Владислав.

Я растерялся. Так хорошо всё шло. Сейчас будет говорить о том, что я никогда не работал с детьми…

— Ваш педагогический опыт.

Я свёл брови, поправил очки.

— Я готов изучить всю литературу, которую вы порекомендуете, чтобы…

Директор мягко улыбнулся и приподнял ладонь, прерывая меня.

— Вы — молодой человек, увлечённый своим делом, преданный ему. Я не сомневаюсь, что вы сумеете интересно подать материал. Меня беспокоит другое: сможете ли вы быть достаточно тверды? Молодёжь ещё менее сговорчива, чем древние письмена.

— Я приложу все усилия, господин Кейстут.

Директор иронично хмыкнул.

— Усилия — это похвально. А руку — приложите?

Я сглотнул. Это он сейчас со мной о том самом «педагогическом воздействии» говорит… Я должен буду бить учеников?

— В гимназии практикуются телесные наказания, — прямо и очень буднично сообщил директор, наблюдая за моим смятением.

Я растерялся. Мысли путались, и я никак не мог облечь их в слова. Хотелось позорно выбежать из кабинета и забыть об этой чёртовой вакансии раз и навсегда. Директор внимательно за мной наблюдал.

— Это обязательно? — в конце концов нелепо пробормотал я.

Директор наградил меня снисходительной улыбкой.

— В гимназии есть свод правил, нарушать которые строжайше запрещено. Вы ведь учёный, господин Владислав. Вы знаете, как важна дисциплина.

Я угрюмо кивнул. Ладно, свод правил — это уже как-то проще. Не надо всё время думать о том, не слишком ли я потакаю и не слишком ли придираюсь.

— Не переживайте, молодой человек, до начала учебного года я дам вам пару практических уроков, — внезапно смягчившись, заметил директор. — Эта вакансия — ваш шанс вылезти из пыльного архива и узкого круга ваших коллег. Более того, полагаю, вам может очень повезти найти щедрого спонсора для ваших исследований среди родителей мальчиков.

Я о таком даже мечтать стеснялся. Работать, не переживая, где взять деньги на еду и жильё. Не ходить пешком пять кварталов, экономя на транспорте. Не питаться всю неделю до зарплаты лапшой быстрого приготовления. Собрать наконец собственную библиотеку.

— А вам это зачем? — Я совсем растерял чувство такта.

К счастью, моя непосредственность директора не смутила. Более того, он ответил почти так же непосредственно:

— Я вижу в вас огонь. Вы горите любовью к Вайтланду и желанием сберечь остатки его культуры. Если хоть толика этого передастся кому-то из ребят — я буду невероятно рад.

Признаться, я тоже видел в нём огонь. Я бы даже не удивился, если бы узнал, что лет сорок назад он участвовал в Последнем восстании с наивной надеждой вернуть Вайтланду независимость.

Корона всегда была жадной до чужих территорий. А небольшое княжество по соседству, со схожей культурой, вечно под влиянием большого соседа — лакомый кусочек.

— В начале августа вам придёт аванс, господин Владислав. Рекомендую потратить его на пару приличных костюмов. Как приоденетесь — приезжайте, научу вас пороть.

Я неловко поёрзал. Дева Мария, во что я ввязываюсь?

— Благодарю, господин Кейстут. Позвольте ещё один вопрос. Где продаются приличные костюмы?

-1-

Лучи сентябрьского солнца скользили по серебристым стволам платанов, путались в широких остроконечных листьях; на плитку аллеи падали замысловатые тени.

К гимназии стягивались ученики в безупречных костюмах цвета кофе с молоком. Ребят помладше сопровождали родители, многие старшеклассники шли компаниями.

Я нервно поправил галстук, ещё раз прокрутил в голове вступительную речь и тоже направился к зданию.

Я старался думать исключительно о дне сегодняшнем, о том, как себя подать, как не показаться ни слишком занудным, ни слишком мягким. Как заинтересовать ребят вайтландским наречием, как донести всю его красоту.

Но то и дело, цепляясь взглядом за спешащих на занятия гимназистов, я возвращался мыслями к порке. Я должен буду их бить? Вот этого десятилетку, который трогательно прижимается по-детски мягкой щечкой к кружевному рукаву матери? И вот этого пятнадцатилетнего широкоплечего юношу, который уже на голову выше своего отца? Розгами?

— Вы, верно, провели каникулы среди беспризорников, если позволяете себе такие выражения, господин Казимир!

Худощавый бледный мужчина в серой тройке, похожий на сушёную воблу, отчитывал старшеклассника. Несколько гимназистов нервно мялись рядом.

— Я ничего такого не сказал, господин учитель, — глядя исподлобья, возразил юноша.

— По-вашему, мне показалось? — прошипел мужчина. — По-вашему, у меня проблемы со слухом?! Или, может, с головой?!

Гимназист втянул голову в плечи, явно жалея, что возразил. Его друзья стали нервничать заметно больше.

Дева Мария! Охота же этому зануде портить мальчишкам настроение в первый же день. Даже если этот Казимир ляпнул что-то непристойное — в чём лично я сомневался — ну пропусти мимо ушей. Подслушивать чужие беседы тоже не очень-то благочестиво.

Я хотел вмешаться с нравоучениями, но портить отношения с коллегой в первый же день было немного страшно.

— Прошу прощения, господин учитель. Это больше не повторится.

— Уж я прослежу, чтобы не повторилось, — удовлетворённо фыркнул господин Вобла и оставил мальчишек красноречиво переглядываться.

Я печально смотрел ему вслед. Вдруг всего пару лет назад он был таким же, как я? Вдруг эта работа превратила его в тухлую рыбину, плюющуюся ядом? Вдруг и я в такую же превращусь?

***

Кабинет я делил с двумя преподавателями ивелонской словесности. Один специализировался на литературе, другой — на языке.

Естественно, стены были украшены портретами великих поэтов Короны. Естественно, рядом с учительским столом стояла внушительная папка со схемами ивелонской грамматики. И, естественно, ни единого упоминания о Вайтланде. Кто вообще здесь преподавал до меня? И как?

Ничего, придётся великим поэтам Короны подвинуться. Я знал, где недорого раздобыть пару портретов вайтландских мастеров слова. И для грамматических схем я планировал завести отдельную папку. Ишь, совсем уже со счетов списали!

Пока я обдумывал, как оформлю кабинет, в дверь постучали. Я глубоко вздохнул и на выдохе выпалил:

— Заходите, господа.

Старшеклассники. Всего дюжина. Среди них тот самый Казимир, которого отчитывал господин Вобла. Старшеклассников я боялся больше всего. С одной стороны, они уже взрослые, почти мужчины, с ними можно разговаривать наравне. А с другой стороны, одному Богу известно, какими предрассудками и клише уже набиты их головы.

Ребята встали около парт, ожидая позволения сесть, и я задумчиво окинул их взглядом. Смотрели они сквозь меня, будто их вообще не интересовала личность нового учителя. И правда, какая разница, кого терпеть? Лица их были совершенно безучастны, но я чувствовал подвох. Что-то было не так. Пахло провокацией.

Я поправил очки.

Интуиция редко меня подводила — поэтому в архивах мне часто везло откопать уникальную информацию, — не подвела и на этот раз. Пуговицы. В занудном «дисциплинарном кодексе гимназии» было указано, что рубашка гимназиста должна быть застёгнута на все пуговицы, включая ворот и рукава.

Я зацепился взглядом за ворот Казимира. Вернее, за его выразительный кадык, то и дело нервно дёргающийся вверх-вниз, — а потом за ворот. Уже задумался о том, как бы сформулировать замечание так, чтобы не звучать, как господин Вобла, но заметил, что и у соседа — расстёгнуто. У всех.

— Добрый день, господа. Меня зовут господин Владислав, я ваш новый преподаватель вайтландского, — наконец невозмутимо вступил я. — Будьте добры, займите свои места.

Ну и пусть будут расстёгнуты эти чёртовы пуговицы. За нарушение «дресс-кода» порка, к счастью, не полагалась, но преподаватель обязан был внести замечание в личное дело. Пять таких мелких замечаний за неделю — и вот уже насобирается на «педагогическое воздействие».

Решили проверить, буду ли я до них докапываться. Ладненько.

После короткого знакомства с ними я прочистил горло и наизусть прочитал отрывок из чудесной поэмы пятнадцатого века, посвященной охоте на кайгала, огромного белого оленя, прекрасного, как цветок лотоса, и свирепого, как чума. Когда-то кайгалы обитали в вайтландских лесах. Теперь — только пара особей в королевском заповеднике.

Ребята слушали, кажется, даже увлечённо. Я закончил с поэмой и перешёл к тому, что на вайтландском наречии написано много интересных книг. От философии до фэнтези, от научных энциклопедий до бульварных детективов. Я не хотел грузить их пафосными речами о том, как важно помнить свои корни, чтить своё происхождение — этому наверняка была посвящена половина приветственной речи директора. Я хотел только, чтобы, придя в библиотеку, они заглянули в секцию вайтландской литературы и выбрали что-то по душе.

— Мне не важно, что это будет, господа. Хоть энциклопедия домохозяйки — если кому-то это интересно. — (По аудитории пронеслись тихие смешки.) — Если вы прочитаете книгу, не входящую в учебную программу, и напишете о ней краткий отзыв — вы получите три дополнительных балла на итоговом экзамене. Три.

Гимназисты явно были впечатлены моей щедростью. Три из десяти — это много. Я не был уверен, что директор это одобрит. Но нужно же их как-то мотивировать.

— На экзамене я могу внезапно решить побеседовать с вами о прочитанном. И если в процессе беседы я пойму, что на самом деле вы прочли лишь краткое содержание, — последствия будут самые плачевные.

В воздух взметнулась рука Казимира.

— Слушаю.

— Господин учитель, вы полагаете, у энциклопедии домохозяйки есть краткое содержание? — с невозмутимой серьёзностью поинтересовался юноша.

Его одноклассники прыснули в кулаки, в глазах читались одобрение и страх. Наверное, это считалось дерзостью.

— Я полагаю, — хмыкнул я, — что вы уже определились с дополнительной литературой, господин Казимир.

Парни снова хихикнули, на этот раз тише, но смотрели на меня будто бы даже с восхищением.

— Буду ждать ваш отзыв на энциклопедию домохозяйки.

Казимир смущённо опустился на своё место, и я перешёл к ознакомлению с учебным планом.

Окрылённый вполне удачным первым занятием, я чуть не забыл о пуговицах. К счастью, вовремя вспомнил благодаря одному из мальчишек, который прямо в самом конце урока решил поправить воротник.

— Господа! — Я слегка повысил голос, перекрикивая трель звонка. — Перед тем как покинуть кабинет, не забудьте застегнуть рубашки.

 Отправлено: 25.01.23 21:45. Заголовок: -2- Преподавание да..

-2-

Преподавание давалось мне легко. Или я так считал. Мне нравилось проводить вечера за составлением плана новой лекции, подыскивать интересные факты, объяснять сложное простым языком. Мне нравилось, как младшие слушали вайтландские легенды, разинув рты, и наперебой обсуждали смысл прочитанных стихотворений. Мне нравилось, как старшие старательно зарисовывали в конспекты мои грамматические схемы.

Я казался себе на удивление успешным педагогом для новичка. И каково же было моё разочарование, когда в первом выполненном старшими тесте я практически не обнаружил верных ответов.

У меня даже сперва мелькнула мысль, что это провокация. Как с пуговицами. Но я быстро её откинул. Нет, умышленно дурно выполнить тест — это безрассудство, на которое старшие вряд ли пошли бы. Слишком им дороги их шкуры. Так в чём дело? Я плохо объяснил? Задал слишком сложные вопросы? Дал мало времени на ответы? Я был растерян и совершенно не знал, что делать дальше.

Выставлять всем подряд «неуд» совсем не хотелось.

— Я очень разочарован результатами, молодые люди, — объявил я на следующем же занятии. — Тест показался вам сложным?

Ученики мрачно переглядывались.

— У нас было мало времени на подготовку, господин учитель, — наконец ответил Януш, один из самых бойких мальчишек.

— Я дал вам неделю, — прозвучало отвратительно жалко.

— Мы одновременно готовились к контрольной по алгебре и писали доклады по истории Ивелона, — проворчал другой, Миндовг.

Я почувствовал укол ревности. Да уж, алгебра и история точно важнее вайтландского наречия.

— Все дисциплины вашей программы обучения одинаково важны, господа, — поучительно сказал я.

По лицам было ясно, что ученики со мной не согласны.

— Возможно, вам кажется, что вайтландское наречие никогда вам не пригодится, ведь все представители высшего общества владеют ивелонским. Возможно, вам кажется, что дисциплина эта просто для общего развития, ещё менее полезная, чем физкультура или история искусств. И уж точно куда менее важная, чем алгебра и история Ивелона. Но…

Я замялся, поправил очки. На самом деле логических аргументов в пользу родного языка у меня не было. Только этические. Так что я выпалил:

— Но дерево без корней не живёт.

Я видел, что они не восприняли меня всерьёз. Я видел, что этот аргумент им пока непонятен и неинтересен.

Надо было выставить им всем «неуды». Ученик обязан был исправить «неуд» в течение двух занятий — или получал тридцать розог.

Наверное, это немного повысило бы значимость моего предмета.

— Результаты этого теста, господа, учтены не будут. На следующем занятии напишете новый. А сейчас давайте ещё раз повторим…

Юноши смотрели на меня с облегчением, но без капли раскаяния.

***

Новый тест они написали сносно. Было даже несколько «отл!», хотя в основном «хор» и «уд». Была также и пара «неуд», но я дал всем шанс исправиться и не схлопотать по заднице. В первую очередь потому, что я сам очень не хотел до этого доходить.

Но спустя пару безмятежных недель, за которые я снова успел увериться в том, что я неплохой педагог, случился очередной конфликт. И причина его была всё той же: меня, мои требования не воспринимали всерьёз.

По учебному плану нас ждало обсуждение весьма увлекательного, но довольно объёмного романа «Болотные люди». Я предупредил их об этом в самом начале учёбы, да и в списке литературы на лето эта книга числилась. Но на вводном занятии я понял, что никто, совершенно никто роман не прочёл.

Мне было обидно. Такая живая вайтландская речь, такой яркий колорит жизни наших предков, такой захватывающий сюжет — и такое пренебрежение. Я дал неделю, до следующего занятия, посвященного литературе, чтобы они прочитали хотя бы половину. Но и через неделю только несколько человек могли ответить на некоторые мои вопросы.

Я был зол. И на них, и на себя. Видимо, тот огонь, о котором говорил господин Кейстут, светит, но не греет. Видимо, я не способен передать им ни любовь, ни знания.

Я усадил их писать эссе по тексту — и вкатил практически всем «неуд». Потому что ничего вразумительного они не написали.

К следующему занятию многие принесли весьма сносные эссе, но я с тоской признавал, что написаны они исключительно под страхом порки.

Двое, Януш и Миндовг, так и не исправились, и я вынужден был назначить им «педагогическое воздействие» на вечер.

— Закопайте кошку, господин учитель! — выходя из кабинета, презрительно бросил Януш и хлопнул дверью.

Тогда я не понял, что он имел в виду.

***

Я ждал их в «дисциплинарной» к назначенному времени. Сперва Миндовга, потом Януша. Нервничал.

От одной только атмосферы меня выворачивало наизнанку. Безупречно гладкие кремовые стены, яркие холодные лампы, изящная кушетка, обтянутая бежевой кожей, прямо как кресло в кабинете директора. Всё такое новое, чистое, дорогое. Унижение класса люкс.

Я взял из красивой керамической вазы — бежевой, в тон кушетке — светлую хлёсткую розгу, взмахнул ею в воздухе. Я никчёмный преподаватель. Сейчас я был бы рад выдрать кого-нибудь за нарушение дисциплины, за прогул, за драку. Но наказывать за то, что я не смог быть достаточно убедителен, было невыносимо.

— Господин учитель, позвольте войти?

— Заходите, господин Миндовг, — кивнул я, всё ещё нервно помахивая розгой.

Юноша спокойно разделся и сложил вещи аккуратной стопкой на полку в углу. Так непринуждённо, будто делал это несчётное количество раз.

— У вас очень красивое, древнее имя, господин Миндовг, — зачем-то сказал я. — Княжеское.

Молчать было невыносимо. Юноша наградил меня ироничным взглядом.

— Я в курсе, — и легко вытянулся на кушетке, выставляя светлые округлые ягодицы.

Наверняка родители не просто так дали ему это имя. Имя одного из величайших князей Вайтланда. Наверняка они хотели бы, чтобы сын гордился своим именем. Своим происхождением.

— У вас в роду были князья?

Миндовг опёрся на локти и посмотрел на меня с нескрываемым пренебрежением.

— Вы не наговорились на занятиях, господин учитель?

Я опешил. Наверное, он не хотел мне хамить. Наверное, он просто нервничал перед наказанием и хотел, чтобы оно поскорее началось и закончилось. Но вышло грубо. Он скривился, но извиняться не стал, только спрятал лицо в ладонях.

— Десять сверху, — удивляясь собственной жестокости, заметил я.

Первый раз поднять и опустить руку было сложно. Но стоило красной полосе вспыхнуть на светлой коже, как я замахнулся снова, легче и смелее.

Нам обоим было непросто. Мне — потому что я делал это в первый раз в жизни. Привычному к порке Миндовгу — по той же причине. Я долго не мог найти ритм, рассчитать силу удара, примериться. Розга то гладила, то царапала, то скользила по бедру, то ныряла в складку между ягодиц. Миндовг ёрзал, чертыхался и стонал в ладони, которыми всё ещё прикрывал лицо.

Я уже жалел, что не пропустил его дерзость мимо ушей. Репутация моя вряд ли бы от этого пострадала, там и страдать-то нечему. Но теперь, как ни крути, я должен был ударить сорок раз, а не тридцать.

Парень всё больше крутился, пытаясь уйти от ударов, стонал всё отчаяннее. Неужели я бью так сильно? Или он просто устал терпеть?


Я мысленно замер на «тридцати девяти». Мне показалось, что «тридцать девять» уже было, что я сбился со счёта. А вдруг нет? Чёрт с ним, с этим одним ударом.

— Всё, — выдохнул я.

Миндовг выдохнул тоже. Полежал ещё немного, потом растёр ладонями красное лицо и легко поднялся.

Я не знал, должен ли я говорить ещё что-то. Господин Кейстут в августе учил меня, как правильно стоять, как класть удары, но не учил разговаривать с наказанными учениками.

Миндовг спокойно оделся, на удивление вежливо попрощался и покинул «дисциплинарную» так, будто у него только что было дополнительное занятие литературой, а не сорок ударов розгами.

Практически сразу зашёл Януш. Взглянул на меня тоскливо, будто бы даже с сочувствием, и принялся раздеваться.

Я задумался о том, многим ли педагогам приходится наказывать за «неуды». Часто ли ученики позволяют себе не только не подготовиться, но и пренебречь шансом исправиться. Это ведь абсурд. Или демонстрация?

— О какой кошке вы говорили, господин Януш?

Он хмыкнул, аккуратно заколол светлые длинные волосы, чтобы во время наказания они не лезли в лицо. Как предусмотрительно.

— О дохлой, господин учитель, — ответил, укладываясь на кушетку.

Я скрипнул зубами. В глубине души я догадывался, о чём метафора.

Я заставил себя сосредоточиться на наказании.

На бледной, голубоватой коже одна за другой вспыхивали алые полосы, похожие на те, что были на вайтландском флаге. Януш закусил кулак и зажмурился. То ли я устал и бил легче, то ли он был значительно упрямее Миндовга, но он терпел молча.

— Вы выбрали весьма нелепый способ продемонстрировать своё отношение к вайтландскому наречию, господин Януш, — я заговорил, потому что лучше было выплёскивать всё растущую злость в слова, чем в удары.

Тем более что получил Януш пока немногим больше половины.

— Для этого совсем не обязательно было получать «неуд». Я открыт для дискуссий.

— Не о чем, — выплюнул Януш, сжимаясь от удара.

Это, получается, дискутировать со мной не о чем. Ладненько.

Пороть, когда есть за что, оказалось удивительно легко. И ни глухие, еле слышные стоны, ни до дрожи сжатые кулаки не вызывали у меня сочувствия.

Я следил лишь за тем, чтобы не сбиться со счёта. Всё-таки за «неуд» положено всего тридцать ударов. Хотя мы оба уже понимали, что мы здесь не из-за «неуда».

Я выдал последнюю пятёрку. Януш полежал немного, восстанавливая дыхание, и осторожно поднялся. Снова взглянул на меня с сочувствием.

— Она смердит, и ничего вы с этим не сделаете.

Не счесть, сколько раз я читал критические рецензии на свои научные труды от ивелонских коллег. Все они сводились к тому, что я, мол, трачу время и способности понапрасну, потому что нет никакого прока в изучении умирающего языка. Никто сейчас не говорит по-вайтландски, за исключением крестьян в глухих деревнях. В нём нет никакой необходимости, ведь есть язык Короны, который понимают все.

Не могу сказать, что такие рецензии совсем меня не задевали. Но я привык. Я сам распоряжаюсь своим временем и способностями. И я не считаю вайтландское наречие умирающим. Да, сейчас на нём говорят мало. Но ведь это такой богатый пласт культуры. Это то, что отличает нас от остальных ивелонцев, глубоко, от самых корней.

— Это наше наследие, — вслух сказал я.

— Старые сундуки с истлевшими тряпками, — парировал Януш, застёгивая рубаху чуть дрожащими пальцами.

Я привык к негативным рецензиям учёных коллег. Но я совершенно не знал, как реагировать на подобное от своих учеников.

— В старых сундуках иногда находятся невероятные ценности.

— А иногда — дохлые кошки. Всего хорошего, господин учитель. — Януш вышел, хлопнув дверью чуть сильнее, чем следовало бы.

Я устало опустился на кушетку, бездумно разглядывая торчащие из красивой керамической вазы розги.

 Отправлено: 25.01.23 21:49. Заголовок: -3- Я не спал ночь,..

-3-

Я не спал ночь, всё прокручивая в голове разговор с Янушем, то продолжая его воображаемыми препирательствами, то заканчивая раньше, чем он закончился на самом деле. Я пытался найти слова не только для него, но для всех.

То и дело я скатывался в самобичевание. Нельзя ведь заставить полюбить, заинтересоваться. Можно только вдохновить собственным примером. Видимо, пример из меня так себе, неубедительный.

То и дело я думал о заявлении на увольнение. Ну не смогу я нормально работать в атмосфере, где всё из-под палки. Где моим предметом, делом, которому я посвятил большую часть жизни, пренебрегают, брезгуют. Дохлая смердящая кошка, подумать только!

Угрюмый и сонный, я шёл к своему кабинету, стараясь собраться с мыслями, сфокусироваться на теме предстоящего занятия. И не сразу понял, почему у двери галдёж. И почему так странно пахнет.

— Разошлись! — вдруг рявкнул прямо над моим ухом господин Вобла.

Ученики бросились врассыпную. Я сам еле удержался, чтобы не убраться подальше.

— Что здесь происходит? — окидывая суровым взглядом и ребят, и меня, поинтересовался преподаватель.

Да я сам хотел бы знать.

У самых дверей кабинета ивелонского языка и вайтландского наречия в луже чего-то отвратительно вонючего лежала дохлая кошка.

Нет. Не кошка. Слава Богу, просто чучело.

Чучело симпатичной белой кошки, уложенное на бок в вонючую лужу. На двери висел плакат: «Закопайте кошку, господин учитель. Смердит».

Я сжал кулаки. За спиной шептались ученики. Бухтел что-то о «невиданности!», «возмутительности!» и «недопустимости!» господин Вобла. А я сжимал кулаки и смотрел на кошку.

— Кто это сделал? Признавайтесь! Вы же знаете, господин Владислав может высечь вас всех за провинность одного!

О, господин Вобла знает моё имя. А я его имя так и не узнал. Надо бы.

— Ну?! Кто такой умный? Хотите все под розгами полежать?!

Я поправил очки. Скинул пиджак, закатал рукава рубашки. Аккуратно взял кошку и на вытянутых руках понёс её в туалет, оставив ропот учеников и бухтение Воблы за спиной.

Шерсть отмылась на удивление легко, и даже запах не въелся. Теперь кошка пахла туалетным мылом. Я бережно просушил чучело бумажными салфетками.

Когда я вернулся в кабинет, ребята уже сидели за партами. Господин Вобла пафосно ходил между рядами, пристально поглядывая то на одного, то на другого, будто от этих взглядов они могли передумать и «расколоться». Лужу у двери уже убрали, плакат торчал мятой трубкой из мусорного ведра.

— Благодарю, господин?..

— Станислав. — Вобла глянул на меня с лёгким упрёком.

— Благодарю, господин Станислав, дальше я сам.

Он явно сомневался в моих педагогических способностях — впрочем, как и я, — но направился к выходу, на прощание строго заметив:

— Подобное не должно оставаться безнаказанным.

Я осторожно поставил ещё немного влажную кошку на середину своего стола. Встретился взглядом с Янушем.

— Господа, открываем конспекты. Тема сегодняшнего занятия…

***
Я вымыл кошку, потому что мне надо было ответить. Ответить тем же языком, на котором решили говорить со мной — языком заявлений.

Но я не знал, что делать дальше. Преподавать как ни в чём не бывало? Не смогу. Выпороть? Не вижу смысла. Устроить показательный разбор полетов? Не хочу.

Уволиться и вернуться в свой уютный архив с пыльными бумажками, у которых нет мнения — только факты? Пожалуй, вариант.

В дверь постучали.

— Директор просит зайти после занятия, господин Владислав, — сообщил господин Вобла.

Доложил уже. Естественно. Какая забота.

— Благодарю, господин Станислав, — сухо ответил я и вернулся к объяснению темы.

Беседа с господином Кейстутом меня не пугала. Он знал, кого нанимал. Он знал, что я не педагог, а книжный червь.

Но я поймал несколько встревоженных взглядов ребят. Казимир и Альгерд — один из лучших моих учеников — переглянулись и очень красноречиво посмотрели на Януша. Тот был абсолютно невозмутим. Хотя за такую выходку могли и исключить. Но Януш был то ли уверен в своей безнаказанности, то ли готов к любому исходу.

Я закончил занятие, задал внушительную домашку — а то, кажется, меня считали законченным добряком — и отпустил учеников. Но Казимир не спешил уходить, всё возился со своими письменными принадлежностями. Когда все, кроме него, наконец покинули кабинет, на немой вопрос в моих глазах он смущённо пробормотал:

— У вас будут неприятности, господин Владислав?

Я вскинул брови. Нет, я, конечно, законченный добряк и слегка их распустил, но уж в чучеле кошки под кабинетом точно нет моей вины.

— Я не думаю.

— Хорошо, — просиял Казимир. — А то я ещё энциклопедию домохозяйки не дочитал!

Мы оба хмыкнули. Он неловко попрощался и выскочил из кабинета.

Я немного оттаял. Я решил, что Януш — глас народа. Что он просто самый наглый, единственный, кому хватило смелости сказать мне прямо. Но, возможно, я ошибся. Возможно, есть ребята, которым интересно то, что я преподаю.

Или я просто удобный препод? В конце концов, вайтландское наречие от них никуда не денется, даже если я уволюсь. Пусть уж лучше я, чем такой, как господин Вобла…

***
— Вы знаете, кто это сделал? — Директор не казался сердитым или даже раздраженным. Будто в его школе часто случались подобные перформансы.

— Нет, господин Кейстут, не знаю, — солгал я.

Он посмотрел на меня внимательно и кивнул.

— Вы расстроены?

Я смутился. Не этого я ожидал от беседы с директором.

— Немного.

— Не переживайте, господин Владислав. Они проверяют вас на прочность.

Пусть так. Но при чём здесь вайтландское наречие? Сосредоточились бы на моей личности. Нет, дело не во мне.

— Мёртвая кошка — метафора Вайтланда, господин Кейстут.

Директор задумчиво прищурился. Покивал.

— Вам она не кажется справедливой?

— Нет! — Я вцепился в подлокотники кресла, чтобы не вскочить от возмущения.

— Почему? — В тоне его было столько удивления, будто это представление с кошкой он и придумал.

— Да потому, что культура целого княжества, целого народа, древнего, самобытного — это вам не кошка! — закипел я. — Она не может просто взять и сдохнуть!

— Бросьте, господин Владислав, вы же учёный. История знает достаточно таких примеров.

Я поправил очки.

— Вайтланд к ним не относится. По крайней мере, пока.

Директор кивнул и снова задал этот свой дурацкий вопрос:

— Почему?

На этот раз я не торопился отвечать. Да, история знает достаточно таких примеров. Достаточно культур, ассимилированных, переиначенных, стёртых, утраченных. Да, есть языки, на которых говорили и пели, признавались в любви и объявляли войну — и которые больше никогда не зазвучат. Да, есть танцы, которые никто не танцует. Есть обряды, которые никто не проводит. Есть книги, которые никто не читает.

Да, есть культуры, которых нет.

— Потому что есть я, — по-вайтландски ответил я.

Директор тепло улыбнулся.

— Передумали увольняться?

— Я и не собирался, — снова солгал я.

Эпилог

Закатные лучи золотили стволы платанов. На плитке аллеи вытягивались косые угловатые тени листьев.

Я неторопливо шёл домой, то и дело прокручивая в голове разговор с директором и подбирая слова для ребят. Я никого не заставлю любить Вайтланд или его язык. Но и относиться как к дохлой кошке не позволю.

Я не собирался выдавать Януша. И не собирался наказывать его за эту выходку сам. В конце концов, она привела меня к важным выводам.

Просто кошка теперь будет стоять у меня на столе. А он или будет учиться, или будет получать «неуды» — и порку. Его личное отношение к моему предмету меня не интересует.

— Господин учитель! Господин Владислав! — выдернули меня из размышлений бодрые окрики.

Казимир махал мне рукой. На скамейке впереди сидел Альгерд с гитарой. Вокруг тусовалась добрая половина их класса. Ребята поскидывали на траву строгие пиджаки цвета «кофе с молоком», расстегнули верхние пуговицы. Волосы растрепал ветерок.

Я смущённо подошёл, боясь своей учительской рожей развеять атмосферу свободы.

— Ал, пой давай. — Казимир ткнул друга в плечо.

Альгерд взглянул на меня как-то уж очень пристыженно и ударил по струнам. А когда он запел, я стал искать подвох. Вдруг снова перформанс, как с кошкой?

Я стал искать подвох, потому что пел он по-вайтландски. Я вслушался и узнал стихотворение Януша Доминика Луцевича, одного из последних поэтов независимого Вайтланда. Я не знал, что оно положено на музыку.

Ребята слушали внимательно и даже завороженно. Играл Альгерд неплохо, пел чудесно. И никого явно не смущало, что поёт он на «дохлом» языке. Он закончил, и ребята захлопали. Я присоединился.

— Я впечатлён, — словив смущённый взгляд Альгерда, заметил я. — Не знал, что есть песня на это стихотворение.

Альгерд смутился ещё больше, отвёл глаза.

— Это потому, что Ал сам музыку придумал, — гордо ответил Казимир.

Альгерд попытался убить друга взглядом.

Я совсем растерялся. То есть они не только читают, слушают и поют по-вайтландски. Они ещё и песни сами пишут…

— Вот это ты молодец, — только и смог сказать я.

Альгерд кивнул, но от смущения ещё больше вжал голову в плечи. Спасибо Казимиру, который немного разрядил обстановку, деловито поинтересовавшись:

— Сколько баллов на экзамене вы добавите за такое?

 Отправлено: 25.01.23 23:12. Заголовок: Соня, вы зачем это с..

Соня, вы зачем это сюда приволокли? Нравится? Так читайте в источнике. Какое отношение эта муйня имеет к тематике форума?
Кстати, что-то я не замечала, чтобы вы хоть под одним рассказом местных авторов отметились. С чего бы вдруг? Может, вам того, на хренбук восвояси пора

 Отправлено: 25.01.23 23:22. Заголовок: Синеглазка, ты чего ..

Синеглазка, ты чего сегодня сердитая такая?) Порка есть в рассказе, значит тематике соответствует, размещено в соответствующем разделе, чего ругаешься?) Я лично с интересом прочёл, симпатичный рассказ.

 Отправлено: 25.01.23 23:23. Заголовок: Синеглазка А че, то..

Синеглазка
А че, муйню только от Даши123 можно размещать?

 Отправлено: 26.01.23 15:34. Заголовок: Порка есть, а эмоций..

Порка есть, а эмоций нет. Ни у детей ни у господ учителей. Вообще не люблю про исправительные учреждения, а тут еще какие-то выдуманные миры, куча мала намешана.