Форум

Обернуться, чтобы уйти. Автор Стэн Марш.
Весенний конкурс рассказов 2023
Тема: Пройти по краю

Славка сплюнул розоватую слюну себе под ноги и тут же растер носком ботинка. Сидящий напротив Костров посмотрел на него, не скрывая презрения.
-Че пялишься, упырь! - дёрнулся в сторону Кострова Славка, и тот едва не свалился со стула, отпрянув и суетливо заелозив ногами.
-Так! Заткнулись оба! - капитан поднял голову, смерив глазами по очереди обоих парней, и снова уткнулся в протокол.
Через несколько минут раздался стук в дверь, и в проёме появился мужчина в строгом костюме; немного помешкав, он кивнул в знак приветствия.
-Можете забирать, вот тут только подпись поставьте.
Мужчина подошел к столу, бросив на Славку беглый пренебрежительный взгляд, почти не глядя, черкнул в указанном месте.
-Саша, пойдём.
Костров поднялся со стула, буркнул «До свидания» и, сгорбившись и чуть прихрамывая, поплёлся на выход. Славка смотрел им вслед с ненавистью, с силой сжав кулаки.

Капитан Синцов - Славкин отчим. Из скольких переделок он вытаскивал парня, пользуясь служебным положением, - со счёта можно сбиться, но сегодняшняя драка обещала обернуться куда более серьезными последствиями, чем просто разъяснительная беседа в кабинете инспектора. Сейчас он что-то говорил спокойным твёрдым голосом, но Славка не слушал его, молча рассматривая звезды на погонах.
-Сейчас идёшь домой и до моего прихода из дома ни шагу, понял? - подытожил свою речь Синцов.
-Я всё равно его убью! - не глядя на отчима зло процедил сквозь зубы Славка.
Капитан ударил кулаком по столу, вскочил, вцепился парню в куртку, потащил на себя за грудки:
-Ты чё несёшь?! На зону захотел?? Думаешь, я всегда смогу тебя покрывать? Допрыгаешься!!
Славка вырвался.
-А мне плевать!

Синцов женился на Людмиле, матери Славки, чуть больше трёх лет назад, когда мальчишке было двенадцать, а годом раньше его одноклассник, хлюпик и очкарик Сашка Краснов, к матери которого ушёл Славкин отец, стал Костровым. С тех пор Костров-старший не появлялся в их доме, не брал Славку на выходные или в отпуск, не дарил подарков на день рождения и Новый год и даже когда случайно встречался с сыном на улице, молча проходил мимо, делая вид, что перед ним незнакомый человек.
Славка злился и обижался на отца, но постепенно, сменяя эти чувства, в нём росла, свирепо вгрызаясь и разъедая своими ядовитыми щупальцами, ненависть к тому, кого он назначил единственным виновником случившегося - робкому безответному Сашке.
В школе Славка всегда был заводилой, за ним шли, его слушали, и когда очередной жертвой насмешек и подлых шуток он выбрал Кострова, компания возражать не стала. Начиналось всё с безобидных шалостей вроде оторванной вешалки на куртке или намазанных клеем страниц в тетрадках, но чем дальше, тем изощреннее становились издевки, и Славка, упиваясь своей безнаказанностью, триумфально наблюдал растерянность и отчаяние Кострова, когда тот, переобуваясь в раздевалке, обнаруживал в ботинках сюрприз в виде собачих экскрементов или ещё теплую влагу от справленной только что туда кем-то из них малой нужды. Выходя из школы, Сашка озирался по сторонам, пытаясь угадать, из-за какого угла выскочит сам Славка или кто-то из его верных спутников, чтобы подставить подножку или толкнуть в грязь, и, если удавалось предугадать и избежать стычки, уходил как можно быстрее, нередко переходя на бег.
Славка не задумывался, как Костров объяснял испорченную одежду и школьные принадлежности дома, его родители не приходили в школу и не устраивали разборок, учителя тоже не обращали особого внимания, проблем и так хватало, чтоб ещё влезать в разборки детей между собой. Славке в какой-то момент уже стало казаться, что Сашка привык к своему незавидному положению и воспринимает его как безрадостную неизбежную данность: не жалуется, не сопротивляется, просто ждёт, когда неприятности закончатся сами собой. Но Славке этого было мало. Ему хотелось, чтобы забравший у него отца и носящий теперь его фамилию Костров испытал всё то, что, оставшись один на один со своим горем, сполна прочувствовал он: беспомощность и растерянность, обиду, непонимание, почему так произошло именно с ним, горечь и боль разочарования.

Мать отмалчивалась или отмахивалась от славкиных вопросов, ссылаясь на взрослые взаимоотношения, которые ребенку не понять. Наверное, найди она в первое время после их разрыва с отцом для Славки нужные слова, всё могло сложиться иначе, но её, вымотанную затяжным разводом, хватало только на работу и бытовые хлопоты. Мальчишка прогуливал уроки, постепенно съехал по учёбе до нетвердых трояков, часами пропадал на улице, возвращаясь домой за полночь или не возвращаясь вовсе.
Вся его жизнь теперь словно неслась под откос сверхскоростным болидом, подпрыгивая на ухабах и теряя по пути колеса и детали непрочного корпуса; ещё чуть-чуть, и она, казалось, покатится кубарем, разваливаясь при тычке о каждую кочку, пока не рухнет на самое дно грудой искореженного пластика.
Появившийся в их семье Синцов поначалу не вмешивался, молча наблюдая, как Славка огрызается на любое замечание матери, да и сама она была против этого вмешательства, надеясь, что сын привыкнет, и отношения постепенно наладятся. Но дни сменяли недели, не приносящие и намёка на перемены, учебный год близился к завершению, и когда позвонила славкина классная и прозрачно намекнула, что, если посещение и успеваемость не наладятся в ближайшее время, мальчику явственно светит перспектива остаться на второй год, Людмила сдалась.

Обычный семейный вечер ничем не примечательного воскресного дня плавно перетёк в ужин, за которым, по обыкновению, взрослые обсуждали предстоящую рабочую неделю и местные новости. Славка в их разговорах не участвовал, быстро поел и вышел из-за стола.
-Я гулять, - бросил матери уже из прихожей.
-Тарелку помой за собой, - спокойно произнёс Синцов.
Славка, не ожидавший замечания, на секунду застыл, но быстро взял себя в руки и, вложив в голос как можно больше пренебрежения, ответил:
-Тебе надо, ты и мой.
Мужчина оказался перед входной дверью в два счета, вынул из замка ключи, убрал в карман.
-Я сказал, никуда не пойдёшь!
От тычка в плечо Славка не устоял на ногах.
-Э! Ты чё делаешь?! - вытаращив глаза, заорал он на отчима.
Синцов рывком поставил его на ноги, развернул, слегка подтолкнул вглубь квартиры.
-Что надо. Иди в комнату, разговор есть.
Но Славка не собирался сдаваться. Несколько раз подряд он налетал на отчима с наскока, пытаясь оттолкнуть его от двери и выйти, но тот спокойно стоял на месте, всем видом давая понять, что уступать не собирается.
Отчаявшись, мальчишка снял куртку, присел, начал расшнуровывать ботинки.
-Я всё равно сбегу! - зло буркнул под нос.
-Попробуй, - усмехнулся Синцов. Решив, что вопрос закрыт, он отошёл от двери, и Славка, воспользовавшись моментом, метнулся к выходу, успел повернуть вертушок и резко дернул за ручку, но запертая на верхний замок ключом дверь не поддалась. Конечно, Славка и не вспомнил об этом: дверь всегда запиралась только на автоматический замок-щелкунчик, идея с верхним замком и ключом, очевидно, принадлежала, видимо, заранее подготовившемуся к разговору отчиму.
-Слава, успокойся, посидишь один вечер дома, ничего не случится! - вмешалась Людмила.
Славка смотрел на мать с ненавистью.
-Чё он раскомандовался здесь?! Кто он вообще такой?! Пусть в своей ментовке командует, а я сам буду решать, куда мне идти!
Он лихорадочно оглянулся по сторонам, схватил с обувной полки первый попавшийся ботинок и швырнул его в отчима. Тот ловко увернулся, башмак влетел в стену рядом с ним. Славка осёкся, оторопело вытаращив глаза, и раньше, чем успел сообразить, что сделал, размашистая оплеуха потерявшего терпение Синцова сбила его с ног. После короткой возни Славка оказался припечатанным к банкетке; неловко вывернутые за спиной руки крепко держала ладонь отчима, другой рукой он стягивал с мальчишки штаны. Почти сразу ягодицы обжог хлесткий удар, и не знавший ремня Славка задергался и замычал, пытаясь высвободиться. Размеренные удары были не особо чувствительными, боль - вполне терпимой, но слезы бессильной злобы текли по щекам мальчишки; он ещё ни разу не испытывал такого унижения; понимая всю свою беспомощность, представляя, как жалко выглядит с выставленным напоказ отчиму и матери голым задом, как непроизвольно от неудобного подвешенного положения разъезжаются ноги, он хотел только одного: исчезнуть навсегда из ненавистной прихожей и своей нелепой жизни.

Синцов освободил славкины руки и отошёл в сторону, молча наблюдая, как мальчишка, отворачивая от него лицо, суетливо растер рукавом слёзы, поднялся, пытаясь на ходу натянуть штаны, и быстро ушёл в комнату. Мужчина решил дать Славке возможность успокоиться и привести себя в норму; он зашёл в комнату спустя минут двадцать.
-Ну что, не передумал? Может, всё-таки поговорим?
Славка сидел в кресле, сложив по-турецки ноги. Он бросил на отчима исподлобья красноречивый взгляд, зло выплюнул:
-Да пошёл ты!
Синцов отреагировал спокойно. Взял стул, оседлав его, уселся напротив мальчишки.
-Слав, не дури, а? Ничего страшного не произошло. Только не говори, что тебе больно было, ни за что не поверю.
-Сладко было, - криво усмехнулся мальчишка и, будто обнаружив так долго искомый рычажок давления на отчима, вскинув голову, самодовольно добавил, - вот возьму и в школе расскажу, что ты меня бьёшь.
-Расскажи, заодно домашнее задание узнай, а то, наверное, забыл уже, когда был там последний раз, - осадил его Синцов. - Собирайся, в одно место съездим, кое-что покажу тебе.
-Я спать хочу! - Славка демонстративно лёг в кровать и укрылся одеялом с головой.

Острое противостояние Славки и Синцова длилось неделю.
Два дня после случившегося мальчишка ходил в школу и даже возвращался вовремя, но на третий не вернулся ни после уроков, ни вечером, когда порядком стемнело. Синцов вышел на улицу и остановился у подъезда, раздумывая, в какую сторону в первую очередь идти на поиски, но вдруг заметил отделившуюся от грибка на детской площадке знакомую фигурку.
-Да иду, иду, погулять уж нельзя, - пробурчал, поровнявшись с ним, Славка.
Мужчина остановил его.
-Слав, матери нервы не трепи. Давай договоримся: из школы идёшь домой, обед, уроки, и чего мать велит сделать, а потом дуй на все четыре стороны. Но чтоб я по улицам не бегал и не искал тебя. Договорились?
-Подумаю, - лениво протянул мальчишка.
Но назавтра всё повторилось, как и послезавтра, как и ещё день спустя, когда Славка не вернулся домой к полуночи. Синцов нашёл его быстро, он хорошо знал район и облюбованные здешней шпаной места. Капитана местные тоже отлично знали, поэтому не вмешивались, когда, обнаружив Славку, мужчина вытащил его за шкирку из полуподвальной комнаты и пинками вытолкал на улицу.
В глубине души он обрадовался, что застал мальчишку всего лишь с бутылкой пива, да и из той, кажется, тот успел отпить только несколько глотков. Ночью разборок решил не устраивать, отправил Славку в душ и спать, предупредив жену, что школа назавтра отменяется. Вымотанная Людмила не возражала, только как-то растерянно попросила:
-Не обижай его.
Синцов усмехнулся:
-Не волнуйся.

Утром Синцов вошел в славкину комнату и сдёрнул с него одеяло.
Славка недовольно что-то промычал во сне, шаря вокруг себя рукой, нехотя открыл глаза, несколько секунд соображал, и резко сел на кровати.
-Я чё, проспал? Блин!
-Не проспал, но времени в обрез, десять минут на сборы.
У подъезда ждал милицейский УАЗик. Водитель открыл дверь багажника и кивнул Славке на отсек для перевозки задержанных:
-Забирайся, прокачу с ветерком.
Славка машинально обернулся по сторонам, но Синцов обрезал его:
-Даже не думай. Залезай, - он подсадил мальчишку и захлопнул за ним дверь.
На скамейке напротив полулежал, источая характерные ароматы, мужчина бомжеватого вида. Увидев Славку, он лениво поднял на него глаза и немного удивленно проговорил:
-О! Малец! Закурить есть?
-Нет, - буркнул Славка и плотнее уткнулся в куртку, прячась от удушливых запахов.
-А если найду? - бомж наклонился к мальчишке, обнажая редкие почерневшие зубы, и громко трескуче засмеялся; смех перешел в приступ кашля, скорее наигранного, и из кабины ударили по перегородке:
-Заткнулись там!
Бомж сел на место. УАЗик трясло так, будто он ехал не по городскому асфальту, а по ухабам кривого сельского бездорожья, и Славке казалось, что вместе с машиной на каждом дрыжке подпрыгивают и его внутренности, доставая до горла и норовя вырваться наружу.
Наконец, УАЗик остановился, послышался скрежет открываемых железных ворот. Синцов распахнул дверь и, вытянув Славку наружу за рукав куртки, повёл за собой. Они стояли во внутреннем дворе местной кутузки недалеко от выстроенных в шеренгу суточников.
-Смотри туда, - кивнул в их сторону капитан.
Славка кривовато усмехнулся.
-И чё? Это кто вообще?
-А это, Слава, граждане, совершившие правонарушение и задержанные на несколько суток. Улицы сейчас пойдут подметать, на другие общественные работы. Перевоспитываются. Хочешь так? Сейчас ещё сходим с тобой апартаменты посмотрим.
-Я-то здесь причем? - всё так же бодро парировал Славка, но внутри почувствовал неприятный холодок: неопрятные мужчины с мятыми одутловатыми лицами переминались с ноги на ногу, не глядя на стоящего перед ним человека в форме. Было в их фигурах что-то заискивающее, излишне услужливое, и Славку покоробило от такого поведения взрослых людей.
«Апартаменты», экскурсию в которые обещал Синцов, ещё хранили запахи недавно выведенных оттуда постояльцев вперемежку со стойким запахом отхожего места и плотным табачным кумаром. Славка молча оглядывал скудную обстановку помещения: сдвинутые почти вплотную двухъярусные кровати, стол и два стула, прикрученная к стене раковина и прикрытое газетой отверстие в полу, о назначении которого капитан упомянул неоднократно и красноречиво, перемежая с частым «Этого хочешь?!»
Он ещё что-то говорил, но мальчишка не слышал, с трудом сдерживая тошноту и думая только о том, как бы побыстрей выйти на улицу и глотнуть свежего воздуха.

Хоть Славка и был впечатлен, в какой-то степени даже ошарашен, познакомившись с возможной оборотной стороной мнимой свободы, признавать правоту Синцова он никак не хотел, поскольку это означало бы подчинение и соблюдение правил, установленных, по сути, посторонним человеком. Принять этих обстоятельств мальчишка не мог, поэтому, когда они вышли на улицу, равнодушно спросил:
-Всё? На сегодня культурные мероприятия завершены? Можно мне идти по своим делам?
-Нет нельзя, культурная программа в самом разгаре, - в тон подростку ответил Синцов.
На самом деле, он сомневался до последнего, стоит ли доводить начатое до конца, до последнего надеялся, что разговор, объяснение и наглядность возможных перспектив образумят Славку, но, по всему, тот не оставлял ему выбора.

-Ты, видимо, меня не понял, распустила тебя мать! - Синцов затолкал Славку в комнату, как только они вошли домой. - Ну, ничего, разберёмся!
Как ни старался мальчишка сохранять показное равнодушие, ничего не выходило. Он ошалело наблюдал, как Синцов вынимает из брюк ремень, пытался вывернуться из его рук и сбежать, но после совсем короткой борьбы оказался лежащим на диване на животе. Колено отчима упиралось ему между лопаток, затрудняя дыхание и причиняя ощутимую боль.
-Пусти! - Славка почти рычал, не помня себя от злости. - Сука! Отпусти! Гондон!
Синцов надавил сильней, выкрутив при этом Славке руку.
-Аааааа!! Пустииии!!! Козёл!! - заорал мальчишка, но голос дрогнул, выдавая слёзы обиды, и он почти взмолился, - пусти, пожалуйста!
Синцов ослабил напор.
-Я сейчас тебя отпущу. Ты сам спустишь штаны и сам ляжешь на диван, иначе будет хуже, это я тебе гарантирую. Договорились?
Славка молча сопел.
-Не слышу? - отчим снова надавил на спину мальчишки. - Ну??!!
-Да, да! - в отчаянии выкрикнул Славка.

Синцов отошел в сторону. Славка поднялся с дивана, но медлил. Щёки пылали жаром, пальцы не хотели слушаться, он с тоской смотрел на дверь, надеясь если уж не сбежать, то хотя бы на какое-то чудо, которое избавит его от унижения и боли.
-Слава, - негромко напомнил о своем присутствии Синцов.
Славка, наконец собравшись с духом, снял джинсы, свернул и повесил на подлокотник кресла; лёг на диван и только тогда спустил к коленям трусы.
Синцов не заставил ждать, ударил сразу с силой и дальше, не обращая внимания на славкины вопли, хлестал размеренно и без пауз. Ремень оставлял на коже широкие полосы, бугристые и белесые по краям, захлестывал бедра и ноги, когда мальчишка вертелся, пытаясь увернуться от ударов. Славка давно забыл про своё напускное пренебрежение, про то, что собирался терпеть порку молча и показать отчиму, что не боится и подчиняться его правилам не собирается; теперь он хотел, набрав побольше воздуха в лёгких, выкрикнуть как можно громче «Хватит!», но из-за забитого носа и беспрерывно льющихся слёз из горла вырывались только бессвязные вопли, переходящие в визг. Синцов видел, что мальчишка терпит из последних сил: он уже не уворачивался от ударов, лежал ничком, вцепившись в покрывало, и только судорожно подрагивающие мышцы выдавали его реакцию на боль; на побагровевшей коже кое-где проступила синева, но мужчина не собирался останавливаться, урок должен был запомниться надолго, чтоб не пришлось повторять снова. Он разложил ремень и намотал его на руку, оставив свободным конец с пряжкой; предугадывая реакцию, прижал ладонью славкину спину и быстро, один за другим, нанёс с десяток ударов пряжкой. Славка взвыл, вздыбил спину, по инерции пытаясь встать на колени, рука Синцова легко скользнула вверх по мокрой спине вместе с футболкой и уперлась мальчишке в шею. Капитан ещё несколько раз хлестнул по ногам и отпустил мальчишку.
Славка так и остался стоять на коленях, уткнувшись лбом в диван, только боком привалился к спинке. В первые минуты он не понял, что порка закончилась, и когда Синцов присел рядом с ним на корточки и коснулся его волос, дернулся, зайдясь новым приступом плача, видимо, ожидая очередной серии ударов.
-Всё, Слав, всё, - Синцов гладил его по голове, успокаивая мягким убаюкивающим голосом, - всё кончилось, ты молодец, иди умойся, приведи себя в порядок.

И Славка сдался, уступил, ночевал дома, ходил в школу и даже подчистил хвосты, но от идеи отомстить Кострову так и не отказался. Ремень, конечно, появлялся в Славкиной жизни ещё не раз, но Синцов не жестил, порол только в крайних случаях и всегда подолгу разговаривал с парнем, пытаясь донести в первую очередь словами, в чём тот не прав. Славка соглашался, сам без лишних напоминаний раздевался и изо всех сил старался терпеть молча. Иногда получалось, но даже в этих случаях обижался на отчима, огрызаясь и осаживая все его попытки примирения коротким, но резким «Уйди!»

Сегодняшнюю драку Славка обдумывал давно. Он знал все маршруты, которыми пользовался Костров по пути в школу или музыкалку и обратно, но обстоятельства никак не складывались: то свидетелей оказывалось слишком много, то сам Славка был не в лучшей форме и расположении духа, то Сашке удавалось сбежать. А сегодня пазл сложился. После школы Славка с двумя закадычными друзьями, прихватив по паре пива, двинули в сторону расположенного неподалеку заброшенного парка, в глубине которого им обычно удавалось уединиться. Парк хоть и находился почти в центре города, имел дурную славу, и редкие его гости обычно не заходили дальше первой линии аттракционов. Что делал там Костров, выяснять никто не стал, но когда Славка увидел его сидящим на одной из скамеек, всё его нутро возликовало. Зная, что бежать Сашке некуда, Славка подошел к нему не спеша, уселся рядом и, вальяжно откинувшись на спинку, приобнял Кострова за плечо.
-Как дела, Сашок? Пивка хочешь? - глумливо поинтересовался Славка, аккуратно снял с Кострова очки и нацепил себе на кончик носа.
Костров попытался высвободиться, но, поняв, что бесполезно, промямлил:
-Ребят, не надо.
Все трое дружно заржали.
-Ребяяяят, не наааадо, - кривляясь, передразнил один из парней.
Оправа очков сухо хрустнула под славкиным ботинком. Рослый по сравнению с Сашкой Славка поднял его за грудки и, не примериваясь, резко, без замаха, ударил в челюсть. Костров отступил на несколько шагов, припал на колено, уперевшись рукой в асфальт. Следующий удар с наскока в скулу повалил его на бок, он машинально прикрыл руками голову, трусливо подтягивая к животу колени. Славка стиснул зубы и сжал кулаки.
-Вставай, сука!
Костров не шевелился.
-Сука, вставай я сказал! - заорал Славка, со злостью пнув Кострова под зад.
Тот начал осторожно подниматься, чуть пошатываясь, встал на четвереньки, сплёвывал и растирал по лицу кровь вперемежку с грязью. Жалкое зрелище вызвало у Славки новый приступ ярости, плохо контролируя себя, он пнул Сашку ногой в плечо, снова столкнув на бок, и с силой вмазал ногой по лицу. Костров издал визгливый вопль и как был, боком, начал отползать куда-то в сторону. Молча наблюдавшие за происходящим одноклассники ухватили Славку за руки и оттащили подальше от Кострова.
-Хорош, ты чё! Хватит с него! Пошли отсюда, пока не замели.
Славка высвободился, сначала, было, попятился назад, вроде соглашаясь уйти, но что-то не отпускало, сдавливало голову и словно толкало в спину со словами: «Иди! Это твой шанс отомстить! Другого может не быть!» Парни смотрели на Славку с опаской: его глаза горели безумием, на щеках играл лихорадочный румянец.
-Сам решу, когда хватит!
Сколько ещё раз ударил Кострова, он не помнил, не помнил, откуда взялись менты, почему ноет челюсть и разбит нос. Мысли путались, извечная мораль «нельзя бить того, кто меньше и слабее» разбивалась о доводящие до истерики, оставленные без ответов вопросы: «Тогда почему со мной так можно? И почему, если со мной можно, нельзя мне? Почему надо прощать предательство и закрывать глаза на подлость?» Славка целиком отдался своей ненависти, и что будет дальше, тогда его совсем не интересовало.

После разговора в кабинете Синцов вернулся домой быстро. Славка сделал вид, что занят уроками, и не замечает присутствия отчима.
-Слав, - Синцов попытался развернуть его к себе лицом, - я договорился, они не будут заявление писать, просто поедем к ним, поговорим, извинишься и всё.
Славка скинул руку отчима с плеча.
-Я не поеду, пусть пишут, чё хотят.
Синцов шумно выдохнул, несколько раз измерил комнату шагами.
-Слав, не дури. Сам знаешь, что виноват. Чёрт-те что творишь, ещё и огрызаешься! Если делу дадут ход…
-Нет! - Славка уткнулся в учебник, зажав карандаш побелевшими от напряжения пальцами.
Синцов начинал терять терпение.
-Мне чего, ремнём тебя подгонять?
Славка поднялся со стула, обошёл отчима, нарочно задев плечом, открыл шкаф, сдернул с перекладины ремень, протянул ему, твёрдо глядя в глаза.
-На, бей, никуда я не поеду.
Ответив таким же пристальным взглядом, Синцов молча взял ремень из славкиных рук, развернул его на месте за воротник и, толкнув на кровать, три раза хлестнул по спине. Славка зажмурился, настроясь на привычную боль, но отчим бросил ремень рядом и вышел из комнаты.
Славка остался один и несколько часов подряд пролежал на кровати, бездумно глядя в потолок.

Синцов вернулся вечером, вошёл в комнату, некоторое время постоял в дверях, щелкнул выключателем. Славка, делая вид что спит, поморщился от ударившего по глазам света и натянул одеяло на голову. Ремень все ещё валялся здесь же, на кровати; капитан поднял его, сложил вчетверо и стащил с мальчишки одеяло.
-Что скажешь? Считаешь, не заслужил? - кивнув на ремень, спокойно спросил он.
В славкиных глазах мелькнула обида вперемежку с разочарованием. Сейчас, как никогда, ему нужна была поддержка отчима, и он даже готов был просить о ней, да вот только никак не мог подобрать слов, и вместо просьбы о помощи, буркнул «Тебе бы только лупить!» и развернулся на живот.
Синцов отложил ремень, не сильно сжал плечо мальчишки.
-Поедем, ещё не поздно всё исправить.
Славка резко развернулся на спину, сел.
-Ты пойдешь со мной? Домой к ним пойдешь со мной? - он смотрел на отчима с нескрываемой надеждой, как будто от его ответа зависело всё, включая саму возможность жить.
Синцов молча кивнул.
-Собирайся.

После недолгого ожидания дверь открыла Сашкина мать. Видно было, что визитёры ей неприятны, но она справилась с собой и хоть и отстраненно, но вежливо пригласила войти. Славку колотила мелкая дрожь. Он не знал, насколько сильно избил Сашку, и сейчас боялся увидеть его искалеченным, боялся реакции своего отца, просто волновался перед встречей с ним.
-Проходите в комнату, - жестом пригласила женщина. - Саша!
Сашка сел на диван и не смотрел на гостей, через несколько минут в комнату вошел Костров-старший и встал около него, скрестив руки на груди. Славка мялся, не зная, как начать, хоть по дороге они с Синцовым и обсудили, что нужно сказать. Переборов стыд и страх, он посмотрел на Кострова-младшего, с облегчением заметив, что выглядит тот не так уж и ужасно, но потом его глаза встретились с жестким прямым взглядом отца, и у Славки внутри словно что-то оборвалось и стремительно рухнуло вниз. Под этим взглядом вниз летел и сам Славка, в пропасть разрушенных надежд и несбывшихся желаний, в омут разочарований и постыдных слёз.
-Саша, прости меня, я был не прав, такого больше не будет, обещаю, - негромко проговорил Славка и запнулся, не зная, что ещё сказать.
-Угу, - не глядя на него, промычал Костров.
-И за очки… мы компенсируем.
Сашка только молча кивнул, и Славка уже собрался выходить из комнаты.
-Сын, постой, - неожиданно произнёс Костров-старший, и Славка застыл в дверях, не веря своим ушам.
«Да глупости, - тут же усмехнулся он сам себе, - не может этого быть».
-Слава, подожди, - ещё раз позвал его Костров-старший.
Славка повернулся к нему. Сашка и Синцов вышли, и теперь они остались в комнате вдвоем. Взгляд отца немного смягчился, он всматривался в лицо сына так, как обычно смотрят на людей, которых давно не видели, пытаясь вспомнить когда-то знакомые и дорогие черты.
-Слава, - Костров-старший положил Славке руку на плечо, - ты понимаешь, что не прав? Да, Саша мне как сын, но он ни в чем не виноват.
-Как сын? - Славка усмехнулся, - а я как кто?
-Это не важно! Ты не должен был…
Славка скинул отцовскую руку с плеча.
-Не важно? Он - сын, а я не важно?! - мальчишка несколько секунд смотрел на отца, прищурив глаза, - да пошёл ты! - прошептал одними губами и опрометью выскочил из квартиры.
Синцов, как-то рассеянно проговорив «Извините ещё раз, до свидания», вышел следом за ним. Он нагнал Славку в нескольких метрах от подъезда, схватил за рукав, попытался притянуть к себе.
-Слава, всё, всё, успокойся.
Славку била крупная дрожь, глотая так и норовящие хлынуть наружу слёзы, он, уткнувшись отчиму в плечо, колотил его кулаком, повторяя «почему? Ну, почему??»
Синцов прижимал к себе мальчишку с силой, повторяя «Всё, всё», пока тот не затих, сотрясаясь лишь от беззвучных слёз.
-Пойдём домой, Слав, да? Идём?
Славка высвободился из рук отчима, утирая рукавом мокрое лицо, кивнул. Синцов ободряюще похлопал его по спине, обернулся и поднял глаза на окна третьего этажа: в освещенном тусклым ночником окне мужской силуэт задернул занавеску.