Форум

Колька Прохоров, облокотившись на низкий шкафчик в раздевалке детского сада, нервно постукивал пальцами, дожидаясь, пока шестилетний Костик, наконец, завяжет шнурки на кроссовках. Медлительность сына Кольку раздражала.
-Ты долго ещё? Давай быстрей! - одергивал он каждую минуту.
-Сейчас, сейчас, - Костик начинал торопиться, и уже почти завязанный узел снова разъезжался, вырывая из горла мальчика стон отчаяния, а из колькиного почти звериный рык.
-Помогите ему, видите же, что не получается, - вмешалась какая-то из родительниц.
-Ничего, пусть сам, - огрызнулся Колька. Его, в общем-то, не очень интересует, как скоро сын научится завязывать шнурки. А вот за свою медлительность и за то, что делает «на зло», Костик сегодня получит.
Колька уже все решил. У него настроение. Сын Кольку раздражает. Как и многое другое: начальство, цены в магазине, соседи по подъезду, даже то, что в свои 30 он все ещё Колька всегда и для всех. Ни Николай Викторович, ни просто Николай, ни даже хотя бы Коля. Колька.
Но к счастью есть Костик. Они приходят домой, и Колька цепляется к любому пустяку.
-Опять игрушки разбросаны?! Сто раз повторял! Мне выкинуть в мусор их? Я выкину, допросишься!
Но игрушки Колька не выкидывает. Он включает телевизор погромче, тащит сына к дивану, перегибает через подлокотник, прижимает рукой и шлепает. То сильнее, то тише, то быстро, то с паузами. Потом ставит на ноги, стягивает с сына штаны, снова отправляет на подлокотник и снова шлепает. Маленькая жопа Костика быстро краснеет, кожа становится горячей, Колькину руку приятно жжёт от хлопков. Костик обреченно воет в обивку дивана. Потом стоит в углу. А потом идёт убирать игрушки. Никто не заступится. Мама бросила их почти 3 года назад.
Примерно тогда же Колька и открыл для себя этот способ разрядки. Костик пока не понимает, что ни в чем не виноват. Он просто знает, что за плохое поведение следует наказание, а он опять вёл себя плохо. Папа так сказал.
Но сегодня все пойдёт по другому сценарию. Колька всё продумал, сегодня он особенно зол - бухгалтерша, чёрт бы её побрал, всё-таки вычла из зарплаты за не сданные путевые листы. Грозилась месяца три точно, пока Колька кормил обещаниями. И вот.
Колька и Костик после детского сада зашли за продуктами и забрали из химчистки вещи. Колька немногословен, но Костик никогда и не спрашивал много, а чувствовать отцовское настроение ещё не научился. Дома Колька разобрал продукты и позвал сына.
-Ну, что, ты долго будешь моё терпение испытывать?
Под отцовским взглядом Костик застывал, не смея спросить, в чем именно он провинился, но четко понимал по нему, что наказания не избежать.
Колька выкрутил ухо сына и под его визг потащил в комнату. Сегодня в детскую. Так надо.
Одежды на мальчике достаточно. На улице осень, а переодеться он ещё не успел. Поэтому, прижав Костика животом к кровати, Колька шлепал сильно, но совсем недолго, и достаточно быстро, снова выкрутив ухо, заставил подняться.
-Спусти штаны, - скомандовал Колька, и Костик, всхлипывая, но не смея просить отца о пощаде, потянул вниз джинсы, колготки и трусы.
-Ложись.
Костик занял прежнюю позу. Колька, встав на кровати на колено сбоку от сына, смотрел на его подрагивающее тело.
«Сейчас или позже?» - раздумывал он. «Всё-таки позже».
Костик, не дождавшись шлепков, повернул голову и вопросительно смотрел на отца.
-Что? Заработал? Сладко? -Колька больше не придумал, что сказать сыну. Прижав его спину к кровати, он поочерёдно опускал ладонь то на одну, то на другую ягодицу, то клал шлепки по центру, то по низу, захватывая верхнюю часть ног. Костик ревел и взвизгивал. Посчитав, что шлепков достаточно, Колька, снова выкрутив ухо сыну, поднял его с кровати, снял вязанную на молнии кофту и ждал, пока он немного успокоится. Слёзы Костика постепенно стихали, он всхлипывал, растирая покрасневшие глаза и нос, и уже начал задумываться, почему отец не отправляет в угол. Но у Кольки были совсем другие планы. Выйдя из комнаты на несколько минут, он вернулся с ремнём. Достаточно широкий и тяжёлый темно-коричневый ремень из натуральной кожи Колька купил только сегодня, хотя обдумывал покупку уже не один месяц. Костик не совершал никаких серьезных проступков, за которые надо было бы его пороть ремнём. Просто Кольке в последнее время перестало хватать тех ощущений, которые приходили к нему во время шлепки ладонью, хотелось большего, а для этого нужно пробовать что-то новое. И Колька решил начать с ремня. Когда-то отец порол его, зажав между ног, Колька это хорошо помнил, думал, что со временем скорее всего и сам выберет эту позу. Но сегодня, когда сын получит ремня впервые, он хотел видеть его глаза.
-Ложись на спину, - приказал он Костику.
Костик почти успокоился и послушно начал укладываться, но снова всхлипнул, когда попа коснулась шершавой простыни.
Колька шлепнул сына по бедру.
-Молча!
Костик изо всех сил старался не заплакать, давясь слезами, пока Колька снимал с него поочерёдно джинсы, колготки, трусы, не спеша и с удовольствием, различая в глазах ребёнка постепенно усиливающийся страх.
-Сейчас накажу ремнём. Сегодня не сильно. Но чтобы знал, что бывает за непослушание. Ты уже взрослый и одной моей ладони недостаточно, ты уже перестал реагировать. Понял меня?
Во влажных глазах Костика застыл ужас перед неизвестной, но, вероятно, не менее сильной болью. Вжимаясь кровать, он едва заметно кивнул.
Колька достал из кармана заранее припасённую широкую атласную ленту.
-Вытяни руки.
Обвязав поочередно оба запястья, он закрепил хвост на резном изголовье кровати. Именно поэтому он и выбрал местом наказания спальню сына, к дивану привязать бы не удалось. Колька поднял футболку сына до подмышек и несколько раз окинул его взглядом сверху вниз. Вытянувшийся в струнку мальчик был полностью обнажён, если не считать полосы белой ткани в районе плеч.
Колька прислушивался к своим ощущениям: внутри уже зазвенели колокольчики удовольствия, он все делает правильно, скоро их тихий хрусталь перейдёт в кричащий набат.
Колька, не сводя глаз с застывшего ужаса в глазах сына, взял ремень за пряжку и медленно пропустил всю его длину через свой кулак.
-Подними ноги.
Костик не понял, что хочет от него отец, но и пошевелить языком, чтобы спросить, не мог. Колька прекрасно понимал это, но сделал вид, что это очередной каприз сына, многозначительно поджал губы.
-Вот значит как.
В мгновенье ноги Костика, ухваченные Колькой за щиколотки, взметнулись вверх, поставив тело почти на лопатки. Краснота от шлепков почти сошла.
Раньше Колька никого не порол, и первый удар лёг не очень удачно, получился слабым, половинки сложённого ремня хлопнули одна об другую, Костик дёрнулся, но промолчал, не сводя с отца глаз.
Кольке поза не понравилась. Он прижал колени Костика к груди, заставив его встать почти на плечи. Кожа на побитой попе натянулась, и мальчик захныкал.
-Поплачь, поплачь, - как бы между делом, приноравливаясь ремнём, пробормотал Колька.
Такое положение выставляло жопу Костика вверх, она напоминала шляпку на грибке. Колька посмеялся такому сравнению. Ещё раз посмотрел в глаза сыну. «Так вот как выглядит «ни жив, ни мёртв», - видя как мучается ожиданием боли и неудобной позой Костик, Колька снова улыбнулся, перехватил поудобней ремень и хлестнул. На этот раз удар лёг четко поперёк жопы и получился болезненным. Костик завизжал, задергался, пытаясь вырваться.
-Будешь знать, как не слушаться! - прикрикнул Колька, думая «хорошо, как хорошо!»
Ремень взлетал и опускался, полосуя крохотную жопу Костика, бордовые стежки очень скоро слились в единое целое. Колька уже забыл, что на первый раз хотел выпороть сына не очень сильно. Глядя в перекошенное от боли лицо мальчика, в его ставшие почти щелками распухшие от слёз глаза, слушая его визгливые вопли, Колька чувствовал, как внутри, от горла к животу и ниже, растекается густая волна тепла и удовольствия, наполняя его умиротворением до самого горлышка, как пустой сосуд.
-Пожалуй, хватит тебе на первый раз.
Колька отпустил ноги Костика, и тот, рухнув на изтерзанную попу, вздыбился, издав новый вопль. Колька повернул его на бок и только сейчас заметил, что простынь под ним мокрая.
-Ах ты дрянь!-Кольку это взбесило. Он перевернул Костика на живот, не обращая внимания на то, как неестественно вывернулись его руки, и снова хлестал сына ремнём. На смену удовольствию пришло раздражение, но Колька понимал, что надо останавливаться, сын выпорот уже более чем достаточно, отходить от такой порки будет долго, а ему это ни к чему. Отбросив ремень в сторону, он с вывертом ущипнул ягодицу и несколько секунд сжимал, слушая возрастающие децибелы.
Костик ревел, с трудом дыша через забитый нос и надорванное криками горло. Колька развязал ленту. Погладил сына по голове, по плечу.
-Всё, успокаивайся, всё закончилось. Ты набедокурил, я тебя наказал, а теперь прощаю.
Колька оставил Костика одного, лежал на диване и слушал его постепенно затихающие всхлипы. Решив, что дал мальчику достаточно времени, он вернулся в комнату, чтобы отвести сына в душ и поменять постель. Сжав в руках подушку, тяжело дыша и подрагивая ресницами, Костик спал.
Колька молча постоял около кровати сына.
-Ладно, пусть спит. Завтра накажу за неряшливость.