Форум

Одна из свидетельниц по делу Анастасии Б., поджёгшей своего 8-летнего сына, призналась в суде, что боится мести подсудимой. Муж Анастасии отказался давать показания, сама она назвала судью своим врагом.
Не только убийство

Напомним, Анастасия, по версии следствия, 15 марта на огороде у своего дома на х. Заречье Линецкого сельсовета Железногорского района облила своего 8-летнего сына горючей смесью и подожгла. От ожогов мальчик умер по дороге в федеральный ожоговый центр Нижнего Новгорода. По версии следствия, причиной трагедии стало то, что мальчик рассказал своему отчиму, мужу Анастасии, что она изменила ему с соседом. Сама Анастасия факт измены категорически отрицает.

В ходе следствия были выявлены многочисленные случаи применения Анастасией к своим сыну и старшей дочери насилия, нанесения побоев за провинности. Например, когда семья жила на съёмной квартире, мальчик ночами тайком ходил к холодильнику и ел. Мать его неоднократно заставала за этим и наказывала, а однажды зажгла конфорку плиты и «в воспитательных целях» держала над ней ладонь ребёнка. Но больше доставалось старшей дочери, которую мать явно не любила. Например, когда однажды на хуторе девочка пошла за водой, у неё оборвалась верёвка и ведро упало в колодец, мать велела ей спускаться в колодец (в суде подсудимая говорит, что дочь сама вызвалась спуститься за ведром). Судя по протоколам допроса девочки, оглашённым в суде ранее, мать не стеснялась в методах воспитания, могла отлупить детей ногами, ремнём, цепочкой от женской сумки. А в день трагедии она вывела сына на огород со словами: «Научу тебя держать язык за зубами, одним любимцем в семье будет меньше». И, обращаясь к мужу и дочери, добавила: «Пойдёмте смотреть, как горит чучело». Никто не мог предположить, что Анастасия совершит такое зверство, поэтому словам её не придали значения. Хотя ранее она говорила, что сожжёт сына за очередную провинность.

Кроме обвинения по ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса (убийство малолетнего с особой жестокостью), женщине предъявлены обвинения в истязании (ст. 117 УК) и в неисполнении обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего. По наиболее тяжкому обвинению Анастасии грозит от 8 до 20 лет лишения свободы. Свою вину по ст. 117 и 156 УК она не признаёт полностью, вину в убийстве признаёт частично (говорит, что не хотела лишать жизни сына, а лишь желала его попугать). Уголовное дело рассматривает председатель Железногорского городского суда Елена Кононова, обвинение поддерживает помощник железногорского межрайонного прокурора Ольга Жилкина. Защищает подсудимую железногорский адвокат Елена Вербина.

Солгала фельдшеру

Как пояснила суду фельдшер скорой помощи, выезжавшая на вызов 15 марта, Анастасия не сказала ей истинную причину трагедии.

– Говорила, что палила провода на огороде, и огонь попал на мальчика, – рассказала медработник. – Зашла в дом, а там в корыте мальчик стоит, мужчина (муж Анастасии – «КИ») его поливает водой. Говорю, давайте документы, мы забираем ребёнка в больницу. А мать – нет, мы не поедем, будем дома лечить. Пришлось им объяснять, что это только начало, что мальчику будет всё хуже. Наконец завернули его в одеяло, поехали в Железногорск. По дороге я мазала его пантенолом, ему полегче становилось. Потом передали его врачам.

Во время допроса фельдшера подсудимая заявила, что не отказывалась ехать в больницу.

– Если вы это сделали, чего уж говорить, – ответила фельдшер.

По её словам, в доме у Анастасии была «голимая» бедность.

Суд допросил железногорского травматолога Сергея Куркина и замглавврача Курской ОКБ Алексея Локтионова. Оба рассказали, какие меры были приняты для спасения мальчика. В КОКБ ему сделали трахеостому (отверстие для подачи кислорода в лёгкие, минуя обожжённые дыхательные пути). Из оглашённых документов следует, что у мальчика после получения ожогов пульс был 140 – 150 ударов в минуту, площадь ожогов – 45 процентов, с учётом дыхательных путей – более 50. «Состояние глаз проверить не представляется возможным», – сказано в них. Ребёнка направили в Нижний Новгород, т. к. там расположен единственный ожоговый центр в стране, оказывающий помощь детям в таком тяжёлом состоянии. Но по дороге мальчик умер, несмотря на усилия реаниматологов.

«Мы все задаёмся вопросом»

Свыше десяти свидетелей – работников железногорского межрайонного Центра помощи семье и детям, полицейские, учителя,члены комиссии по делам несовершеннолетних (КДН) администрации Железногорского района в ходе допросов рассказали, что дети Анастасии в центр помещались неоднократно, над семьёй был патронаж, главная претензия к Анастасии и её мужу – антисанитарные условия в доме. Практически все отмечали, что под контролем Анастасия приводила дом в порядок. Но, по словам свидетелей, ни дети не говорили о насилии в семье, ни сами они синяков и т. п. на детях не видели.

– Мы все задаёмся вопросом, почему соседи нам не говорили, что детей бьют, – сказала Елена Старикова, старший инспектор отдела по делам несовершеннолетних полиции Железногорского района. – После трагедии они говорили, что боятся Анастасию. Не пойму, почему её муж не говорил. Я бы его, мужа, сюда (показывает на «клетку», где сидит подсудимая) рядом с ней посадила за то, что молчал. Она что, своего мужика тоже забивала? Почему девочка не сказала нам, что её бьют, не понимаю.

Выслушав показания очередного свидетеля (начальника одного из отделов центра), судья Елена Кононова сказала:

– Как же так, девочка у вас пять раз была, с ней и мальчиком психологи работали, другие специалисты. И никому она не рассказала о том, что их с братом дома бьют. А следователь с ней поговорил один раз, и ребёнок всё рассказал.

Свидетель не смогла это объяснить. Пояснила лишь, как и ее коллеги, что если фактов насилия в семье не установлено, ребёнка «в лоб» об этом не спрашивают. Мол, есть иные, невербальные, методики.

Мальчик рассказал об измене

Судя по поведению подсудимой, у неё было много вопросов к главному свидетелю – своему мужу. Анастасия ранее прямо обвинила мужа в «настраивании» дочери против неё, мол, поэтому девочка и дала такие показания о жестокости в семье. Но её муж отказался от дачи показаний, воспользовавшись ст. 51 Конституции. В суде огласили протоколы его допросов на следствии, практически со всем в них мужчина согласился. Из показаний следует, что перед трагедией он вернулся домой, и мальчик, отозвав его в сторону, рассказал о супружеской измене Анастасии с соседом. Муж потребовал объяснений, Анастасия всё отрицала, спрашивала, кто ему сказал. Мужчина, согласно протоколу, не выдал мальчика и сказал жене, что разведётся с ней. Анастасия вывела мальчика на огород, но этому никто не придал значения. А потом раздался его крик, и мужчина бросился его тушить. А Анастасия просто стояла и смотрела. В ожидании скорой она придумала версию о случайном попадании огня на мальчика.

Также на следствии главный свидетель рассказывал о фактах жестокости Анастасии к детям. По его словам, он ругался из-за этого с женой, но поскольку дети ему неродные, он считал, что не имел права вмешиваться. Сестра подсудимой тоже считает, что Анастасия воспитывала детей жёстко, но на все замечания получала ответ: «У тебя свои дети, ими и занимайся». Допрошенный сосед подсудимой по хутору на прямой вопрос адвоката отрицал, что между ним и Анастасией была интимная связь.

Примечательным оказался допрос одной из соседок Анастасии по хутору. Женщина рассказывала, что дети приходили к ней, что Анастасия помогала ей поклеить обои и т. д. Но гособвинитель обратил внимание суда, что на следствии женщина прямо говорила о жестокости Анастасии к детям, что те приходили к ней голодными, просили поесть и даже дать им спички, поскольку если они не растопят печь, мать их накажет. На вопрос, почему в суде она даёт иные показания, соседка после паузы ответила: «Ребёнка-то уже не вернёшь, а она выйдет и меня спалит». «С чего вы решили?» – спросила её подсудимая. «Ну мы же теперь, вроде, враги». «Да у меня теперь много врагов. И судья враг», – ответила Анастасия.

«Уже 4,5 месяца набежало»

Анастасия ведёт себя в суде спокойно, уверенно. В разговоре с одним из железногорских журналистов перед заседанием она рассказала, что о своей беременности (новость эта у железногорцев вызвала не самые лучшие эмоции) она узнала от… дочери. Выглядит это не очень правдоподобно. В железногорский суд не поступило документов, подтверждающих, что подсудимая «в положении», да и сама она говорит, что дочке (на которую суд ранее лишил Анастасию родительских прав) о беременности мамы сказал следователь, а девочка написала маме в письме. Анастасия рассказала, что с соседями по камере в СИЗО у неё нормальные отношения, что с ней беседуют священник и психолог. Со своим отцом (он признан по делу потерпевшим) подсудимая через «клетку» обсуждает семейные новости, указывает, что написать, когда будут ставить памятник на могиле сына, просит переслать ей табак, чтобы в изоляторе обменять его на сладкое. Не без удовлетворения замечает, что «уже набежало 4,5 месяца», имея в виду, что один день в СИЗО засчитается ей как 1,5 дня отбытия наказания в колонии.

https://kursk-izvestia.ru/news/172645/?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop&utm_referrer=https%3A%2F%2Fyandex.ua%2Fnews%2Fsearch%3Ftext%3D